Однако трудности, которые приходится испытывать, будут оправданы, если воины прибудут на место вовремя, чтобы защитить демонолюдей от клана Змеи. Если они поступят так, дочь белого шамана ляжет в постель Сутаро. Сын от такого союза будет одновременно и военным вождем, и шаманом.

Такой сын сможет взять власть не только над одним кланом. Тогда все люди будут знать, где находится могила его отца. Сын позаботится об отце, и в свое время отец воссядет у костра высших богов.

А воинам вовсе незачем знать, что они обивают ноги о камни и терпят жажду лишь для того, чтобы защитить людей, которые впоследствии будут умерщвлены. Скажи им Сутаро правду, и он посеет среди них сомнения. Возможно, ему даже не поверят. Может быть, даже плюнут в лицо.

А некоторые, может быть, бросят ему вызов. Возможно, это произойдет потом, когда станет ясно, что демонолюди убиты. Но сейчас они вряд ли захотят с ним ссориться. Надо быть безумцем и поступить так теперь, когда они находятся на землях клана Змеи. Тем более что белый шаман с легкостью разглядит ссору среди воинов клана Совы. Впрочем, глупцы находятся всегда. Глупцы — те, кто не согласен следовать за вождем, который лжет им лишь потому, что хочет возлечь со Скирой. Глупцы потому, что вождь — он, Сутаро.

Долго, долго не представится Сутаро следующей возможности повоевать с кланом Змеи. Может быть, никогда. Или в те годы, когда он будет уже слишком старым, чтобы водить воинов в поход. Сутаро подумал, что все-таки нет на свете ничего лучше, чем водить кого-то в поход. Даже если впереди и не светит такая награда, как Скира.

Последние указания, которые Скира мысленно передала Конану, заключались в том, что киммериец должен свернуть на юг, обогнув холм, виднеющийся впереди. Все это было бы совсем хорошо, если бы этот маршрут не приближал бамульских воинов к воинам клана Змеи. Будь Конан один, он, несомненно, избрал бы путь по вершине холма. Однако наметанный глаз говорил ему, что с той стороны дорога будет слишком трудна для бамула.

Ладно. Они поступят по-другому. Они пойдут на север. Настало время выяснить, к чему может привести неповиновение Скире. Если от этого вреда не будет, то очень хорошо. Ну а если выяснится, что женщина была права… что ж, человек умирает лишь один раз.

Если это вызовет ярость Лизениуса, колдуна, опять-таки утешением может служить то, что человек умирает всего один раз. Впрочем, Конан мог признаться, что умер бы с легким сердцем, если бы был уверен, что Скира его не предала. Женщины предавали Конана столько раз, сколько, наверное, не предавали никого. Однако киммериец все так же доверял им. И вовсе не обязательно, чтобы та, которой он доверится, была Бэлит. Конан всегда сожалел, когда ему приходилось расставаться с женщинами.

Киммериец выхватил меч и показал на север:

— Пойдем туда. Будьте еще более внимательными, чем обычно. С каждым шагом мы все дальше заходим на территорию клана Змеи.

— Если воины клана Змеи нанесут удар, у них будет ощущение, будто они ударили по камню! — крикнул Кубванде. Это утверждение было самым определенным из всего, что Кубванде говорил за все время знакомства с Конаном.

Скира тихо выругалась по-пиктски, используя такие слова, что ее отец, наверное, удивился бы, проведав, что дочь их знает. Проклятье было адресовано Конану и содержало перечисление таких частей его тела, что отец опять-таки был бы удивлен.

Однако Скира не проклинала кристалл Траза. Вряд ли без кристалла ей вообще удалось бы что-либо сделать. Сейчас, ради того чтобы сохранить свой план, она согласилась бы даже шпионить за пиктским обменом душ, когда душа человека входит в тело змеи, а душа змеи — в тело человека.