Он, Сутаро, пошлет гонцов и призовет своих младших вождей. И лучше им прийти как можно быстрее, прежде чем враг накопит силы или, что еще хуже, магия ударит из пещеры.

Пленный воин из клана Змеи был уже мертв, когда Конан втащил его в пещеру. Пикт из клана Совы был без сознания, но так и не пришел в себя, чтобы заговорить. Вскоре он тоже умер. Бамула начали бормотать заклинания, боясь, чтобы духи мертвых не навредили им, коль скоро тела убитых остаются в пещере.

Что до Конана, то после того, как отряду удалось продержаться столь долго, духи умерших пиктов, по его мнению, можно было вообще не брать в расчет. Впрочем, он не стал говорить об этом бамула а только кивнул:

— Давайте затащим их поглубже в пещеру. Магия подавит действие призраков.

— А вдруг она сделает их сильнее? — спросил Кубванде. Надо отдать ему должное, сейчас он тоже боялся. Сейчас в нем говорил скорее страх, а не расчет. Конан не мог винить бамула за этот страх. Здесь его воины столкнулись с силами, понять которые не могли. В свое время Конан давал Бэлит клятву с терпением относиться к человеческим слабостям.

Киммериец не мог приказывать: одно дело решить что-то для себя, а другое — принимать решение за тех, кто следует за тобой, решение, от которого, возможно, зависит жизнь и которое каждый должен принять сам.

— Если бы магия пещеры была нам враждебна, она давно поразила бы нас. Нет, магия пещеры будет враждебна к духам умерших пиктов. Но если кто-нибудь хочет произнести над ними свои бамульские заклинания, пусть идет со мной. Тогда эти мертвые ребята получат такую головную боль, что у нас больше не будет с ними проблем.

Бовену вышел первый, даже прежде Говинду. Конан менее всего предполагал увидеть его среди добровольцев. Впрочем, тем лучше. Кубванде и Говинду не будут спускать друг с друга глаз, а Бовену совершенно очевидно не представляет для киммерийца никакой опасности. Конан и Бовену каждый взвалили себе на плечи по трупу и пошли в глубь пещеры.

Некоторое время, примерно шагов пятьдесят, коридор шел горизонтально. Затем дорога пошла под уклон, все более расширяясь. Киммерийцу показалось, что он видит полустертые, изъеденные временем лики каких-то змееподобных существ на стене. Они были похожи на украшения храмов Сэта в Стигии, хотя и не в точности такие же. А может быть, это были естественные натеки. Возможно, ему они вообще пригрезились. Что ни говори, слишком много магий и слишком мало света. Тут любому начнет мерещиться все что угодно.

Наконец они с Бовену оказались в таком месте, где туннель расширялся, а потолок поднимался, образуя своды. Камень стен пещеры в свете голубого колдовского сияния был серовато-пурпурным. Его поверхность казалась слишком гладкой, чтобы быть естественной, и на стенах теперь совершенно отсутствовали какие-либо барельефы. Повсюду толстым слоем лежала пыль, за исключением круга в середине помещения, диаметром в длину копья. Создавалось впечатление, что круг вытерли лишь несколько секунд назад.

В середине возвышалась статуя. Высотой в человеческий рост, но куда более широкая в плечах. Даже гигант-киммериец выглядел мальчишкой рядом с ней. Статуя была совершенно чистой. Конану лишь показалось, что камень покрыт чем-то напоминающим чешую.

Да и глаза статуи странным образом напомнили киммерийцу рептилию. Страшные воспоминания холодом пронзили Конана. Неужели это один из легендарных валузийских человеко-змей? Они были такими древними, что воевали еще с атлантами, и исчезли еще до того, как поднялась в своем черном величии давным-давно исчезнувшая в тумане времен Ахеронская империя. Но кое-что из магии человеко-змей дошло до нынешних времен. Говорят, что именно эта магия лежит в основе культа Сэта.