– Так какой у вас вопрос? – невежливо гаркнула я.

– Право, глупый.

– Ну!

– Нелепый…

– Ладно.

– Вы не станете смеяться?

– Обещаю. Впрочем, я, похоже, понимаю, о чем речь. Говорите название.

Старушка распахнула блекловатые, по‑детски наивные голубые глаза.

– Чего?

– Улицы, куда вам требуется попасть, я мгновенно покажу дорогу.

– Что вы, душенька! Я еще не впала в маразм и не путаюсь в магистралях.

– Тогда в чем дело?

– Ах, право…

– Выкладывайте!!!

– Вы писательница Арина Виолова, да? Я видела вас недавно в шоу «Большая стирка» у Андрея Малахова. Ах, милый мальчик, какой милый мальчик!

– Я девочка, – машинально сболтнул язык.

С тех пор, как писательница Арина Виолова стала изредка маячить в телепрограммах, жизнь Виолы Таракановой очень осложнилась. Совершенно незнакомые люди бесцеремонно останавливают меня на улице и начинают выкладывагь свое мнение о детективном жанре. Иногда народ негодует: «Вы пишете дрянь. Развращаете русский народ. Отучаете молодежь думать». Это еще самые приятные из услышанных мною высказываний. Особенно достается мне от пожилых людей. Один дедушка, одетый, несмотря на жару, в черный шерстяной костюм, примерно неделю назад затолкал меня в магазине между прилавками и зашипел:

– Тебя, дрянь этакая, следует из страны выслать.

Вот возьмем снова власть в свои руки и расстреляем подобных писак у Мавзолея…

А месяц назад мне встретилась тетенька с необъятным бюстом. Схватив меня своими ручищами, она, словно бутылку с кефиром, встряхнула несчастную госпожу Виолову и рявкнула:

– Арина, ты пишешь говно! Третью книгу подряд читаю – все говно! Перечитала шесть раз – все равно говно! Не смей больше издаваться! Сколько денег на тебя трачу! Ведь опять куплю новую книгу, чтобы опять убедиться – говно! Народ должен изучать Пушкина!

И что ответить таким? Не покупайте произведения Виоловой? Найдите книжки по вкусу? Литература может быть разной? Если вас после поедания яиц обсыпает прыщиками, это не значит, что другие люди должны навсегда отказаться от омлета? Перестаньте навязывать всем свои вкусы? Не радуйте других своей радостью? Кому поп, кому попадья, кому Пушкин, кому Виолова? И потом, мы с Александром Сергеевичем не исключаем друг друга. Кстати, сейчас мало кто знает, что в начале девятнадцатого века великий поэт считался салонным рифмоплетом, то бишь представителем беллетристики, а не серьезной литературы. По большому счету, мы с потомком Ганнибала коллеги, и он, и я всего лишь хотим предоставить читателям пару‑другую часов для отдыха.

Но вступать в разговор со старушкой сейчас мне было недосуг, да и не доказать ей ничего, надо просто смываться.

– Кто девочка? – изумилась бабуля. – Андрей Малахов? Скажите пожалуйста! Никогда бы не подумала!

– Малахов – мальчик, – я попыталась внести ясность, – а девочка я.

– Совсем меня запутали. Вы теперь станете вести «Большую стирку»?

– Нет. Конечно, нет. Это очень хорошо делает Андрей Малахов.

– Но он девочка?

– Нет, мальчик.

– А кто девочка?

– Я!!!

– И не разобраться у них на телевидении, кто есть кто! Ну да не об этом речь. Так вот, душенька, – мирно пела бабуся, – я обожаю ваши детективы, прочла их все…

Я с изумлением уставилась на старого одуванчика.

Ну кто бы мог подумать!

– Спасибо, мне очень приятно услышать комплимент.

– Отлично пишете.