Он отпустил веки девушки и приподнял ее руки одну за другой, рассматривая мягкие изгибы локтей.

– Никаких признаков употребления или злоупотребления. Конечно, по общему виду можно понять, что она не была наркоманкой. Могла принять что-нибудь внутрь через рот, я думаю, но где же тогда упаковка?

– Где же одежда, добавлю я к этому, если только она не явилась сюда уже голой, – сказал Слайдер, – а то мы могли бы сделать вывод о самоубийстве. Но кто-то еще определенно был здесь.

– Определенно, – сухо ответил Камерон. – Не могу тебе особо помочь, Билл, пока не осмотрю ее при хорошем освещении. Я предполагаю передозировку наркотиком, возможно, перорально, хотя, может быть, и найду еще прокол от иглы. Никаких царапин на ней нет, кроме порезов, но они были получены уже post mortem.

– Порезы? Какие порезы, где?

– На ноге. – Камерон жестом указал, где смотреть.

Слайдер нагнулся и вгляделся. Он не заметил этого в первый раз, но изогнутая ступня девушки была обезображена двумя глубокими разрезами в форме буквы Т. Разрезы не кровоточили, выделилось лишь немного сукровицы и темной запекшейся крови. Только на левой ноге – правая была цела. Кружочки маленьких пальцев обрамляли ступню подобно розовым жемчужинам. Слайдер вдруг почувствовал себя очень плохо.

– Время наступления смерти? – с трудом выговорил он.

– Около восьми часов назад, по грубой оценке. Окоченение еще только начинается. Точнее скажу, когда наступит полностью.

– Значит, около десяти часов вечера? – Слайдер озадаченно уставился на труп. Блестящая кожа девушки была совершенно не к месту на фоне отвратительных обоев.

– Мне все это не нравится, – произнес он вслух.

Камерон успокаивающе положил руку на плечо Слайдера.

– Никаких признаков насильственного сексуального проникновения нет.

Слайдер попытался улыбнуться.

– Любой другой человек сказал бы просто «изнасилования».

– Язык, дорогой мой Билл, есть орудие, а не тупой регистрирующий прибор. Как бы то ни было, я смогу подтвердить это после вскрытия. Она будет жесткой, как доска, уже к полудню. Давай-ка подумаем – я смогу заняться его в пятницу во второй половине дня, к четырем. Я дам тебе знать, на случай, если захочешь прийти. Хорошенькая девушка. Я все думаю, кто она была. Кто-то будет ее разыскивать, определенно. А вот и фотограф. Ах, это вы, Сид! Света нет. Надеюсь, вы захватили с собой свою лампу, мой дорогой, потому что здесь темень, как в кротовой норе.

Сид приступил к работе, привычно и монотонно жалуясь на плохие условия, как жужжит пчела, делая свое дело. Камерон повернул тело, чтобы можно было сделать несколько снимков крупным планом, и, когда каштановые волосы соскользнули с лица, Слайдер наклонился вперед с внезапным интересом.

– Эй, а что это за отметина у нее на шее?

Это был крупный кружок с грубой поверхностью, размером с полкроны, участок потемневшей и огрубевшей кожи примерно посередине шеи с левой стороны; выглядело это довольно некрасиво по сравнению с остальной безукоризненно светлой кожей.

– Выглядит это как чертовски крепкий поцелуй взасос, – слишком громко заявил Сид. – Я был бы не прочь и сам наградить ее таким.

В свое время он делал для полиции снимки довольно-таки ужасающих объектов, включая и самоубийц-висельников, которые не были обнаружены так долго, что только одежда скрепляла истлевшие части тела. У него не вызывали ужаса даже расчлененные тела, но сейчас Слайдер с интересом отметил, что нечто в этом обнаженном девичьем теле взволновало и Сида, вызвав у него своего рода защитную реакцию.