|
Сам Мещеряков поступил прямо противоположным образом. Едва войдя в полумрак собора, он почти бегом бросился вправо по периметру здания, ища другой выход. Если уж в Медянке у церкви было трое дверей, то здесь их должно быть не меньше десятка. Валера нашел боковой выход, выскользнул на площадь и сразу смешался с толпой прохожих. Отойдя метров тридцать, он позволил себе коротко оглянуться. Никто похожий на потертого шпика за ним из собора не вышел. Валера отвернулся и быстро зашагал в сторону гостиницы. По дороге он несколько раз проверял, но хвоста больше не заметил.
— Наконец-то, Валера, — кинулась к нему в фойе гостиницы Юля, — а я уже начала беспо коиться! — Привет, как прошла экскурсия? — Хорошо. — У меня тоже, — сказал Валерка, опережая вопрос.
16
— Остапенко… Остапенко! — Я здесь, товарищ Оксана, — откликнулся из темноты подвала чекист, приставленный помогать Ксанке с беспризорниками. — Коля, я уверена, что у них тут второй выход есть. — Був, — поправил Микола, — да я его рухлядью привалил. За имя ж не угонишься, такие бисовы дыти! — Молодец, товарищ Остапенко, — похвалила Ксанка. — Значит, действуем, как договорились: ты ловишь только того мальчишку, которого я укажу. Он верткий и крикливый, хоть и шепелявый. Только когда его поймаешь, можешь ловить следующего. — Да ясно, товарищ Оксана. Чекисты осторожно пробрались к месту, где прятались беспризорники. — …а над клестами глоп с покойниском летает! — Врешь! — Вот те клест — сам от дядьки Савелия слысал! — забожился рассказчик. — Вдоль довоги мелтвые с косами стоят и… тисина! — Коля, оратора бери, — шепнула Ксанка. Остапанко кивнул и шагнул вперед. — Всем стоять на месте, а то ухи пообрываю! — Шухер, братва! — Атас, пацаны! Беспризорники кинулись к запасному выходу, но, встретив неожиданное препятствие, заметались по помещению. Остапенко кинулся в гущу, а Ксанка старалась держаться ближе к единственному проходу, чтобы не пропустить Кирпича. Часть мальчишек постарше, поняв, что вторая дверь только завалена, стали упорно раскачивать створки. Среди них оказался и Костя. Тут Микола его и настиг. «Ой, пусти, больно!» — попробовал кричать мальчишка, но Остапенко твердо помнил приказ своей юной начальницы и хватку не ослабил. Свободной рукой он прихватил еще одного пацана. Услышав знакомый голос, Ксанка двинулась на звук, прихватив пару снующих в панике малышей. Видя, что проход освободился, беспризорники гурьбой кинулись к нему, отталкивая друг друга. — Привет, Кирпич, опять ты нам попался! — сделав удивленные глаза, сказала Ксанка. — А я опять сбегу! — заявил мальчишка. — Это мы еще посмотрим, — встряхнул его Остапенко. — Из детдома сбегу, а в тюльму меня садить не за сто! — А иностранца кто бил? — Я не бил, — твердо сказал Кирпич. — Правильно, ты на шухере стоял, — сказала Ксанка. — Выводи их, Коля. Некоторое время Кирпич шел, повесив голову, думал. — Откуда знаесь? — спросил наконец он, глянув исподлобья на Оксану. — А кто «сухел» кричал? — ехидно спросила Ксанка. — Тебя, в отличие от дружков твоих, даже в темноте опознать можно. — А се ты длазнися, я вообсе нисего говолить не буду! — И не надо, у нас свидетель имеется. |
