Мастер выудил из-за верстака автомат, только очертаниями напоминающий АКМ или АК-103. Изменилось практически всё. Странного вида многокамерный дульный тормоз, с косыми прорезями и размером побольше, чем традиционный, мушка перекочевала к газовой камере, а прицельное приспособление превратилось в откидывающийся диоптр и переместилось на крышку коробки. Практически по всему корпусу, поверху, шла планка Пикатинни. Приклад оказался телескопическим, трехпозиционным и слегка напоминал новые приклады на М-4. Предохранитель стал гораздо удобнее и немного объемнее. Пистолетная рукоятка и цевье, сплошь облепленное планками, были не пластиковыми, а из металла.

Я покачал автомат на руках, прицелился, очень удобно, и тяжелей он стал совсем ненамного.

– Из чего цевье, рукоятка и крышка?

– Специальный авиационный алюминий. Такой в космической промышленности используют, – с гордостью заявил Митрич и почесал объёмистое пузо. – А глушитель из сплава титана. Только греется он во время интенсивной пальбы, оттого покрытие слезает. Поэтому я в комплекте к нему даю специальную асбестовую ленту. Тока все эти прелести, паренек, очень дорого стоят, да и делаются в порядке живой очереди. А если хочешь АКМ шестидесятых годов, новье, со складов экспериментального длительного хранения, то придется выложить уже треху.

– А с «Винторезом» поработаешь? – поинтересовался я ради чистого интереса. У меня не то что «Винтореза», нормального «калаша» пока нет, только – еврейские клоны. Оружие отличное, но все же хочется родной «калашников». Хотя бы из патриотизма.

– Привезешь – поработаю, – лаконично ответил Митрич. – У меня их нет. Слава КПСС, наши дуроломы хоть здесь за ум взялись, не продают это оружие кому попало, как в Старом Свете. Хотя в «винте» особо менять ничего не надо, но все же я найду что улучшить. Давай конкретно, чего ты хочешь? Если просто поболтать, то тогда наливай и гони пендоса за водкой.

– Чего ты, Митрич, так сурово-то? Парень вроде нормальный, – поинтересовался я.

– Я же не говорю, что он гандон. Нормальный так нормальный, только он от этого пендосом быть не перестал. Не люблю я их, – категорично заявил мастер и разлил остатки водки по стаканам. – Давай, парень, за матушку Россию выпьем.

Выпили. Потом еще. Я все время лихорадочно соображал, что предпринять, чтобы заполучить игрушки Митрича, и готов был уже заплатить в три раза больше. Очень уж они к душе моей пришлись. Но наседать на мастера не стал, старый техник еще тот старикан, себе на уме и вполне может попереть из мастерской. Или чего похуже, мало ли, вон и молоток увесистый под рукой. Черт… и время поджимает, давно пора к Мари возвращаться. Может, попробовать его на деньгу взять?

– Митрич, как ты насчет хорошей оплаты? Мне надо три-четыре таких автомата. Позарез надо, вот прямо сейчас. На остров я могу уже и не вернуться. Давай так, сколько скажешь, столько и заплачу. Время меня поджимает конкретно.

– А на хрена мне деньги? Это я так, для души делаю, – Митрич с иронией на меня посмотрел. – Все хотят мое оружие. Все, мля. Даже пендосы, свихнувшиеся на своем центропупизме. Так что – в очередь, паря. А вот поболтать – вечером заходи, гостем будешь, пузырь принесешь – хозяин будешь. Конкретизирую. Приходи сюда сегодня вечером. Поговорим. Водку не забудь. Очень мне интересно с тобой пообщаться, пендосские морды надоели до чертиков. Посмотрим, чем ты дышишь, а про автоматы… про автоматы пока и не думай. Все, вали…

Мастер тяжело бухнулся на продавленный диван, жалобно скрипнувший под его тушей, и моментально захрапел.