Я кинулся к Кликсу, подбежал к нему с левой стороны и железным носком своего тяжёлого ботинка изо всех сил пнул зверюгу в самый центр его жёлтого брюха. Мой удар не оставил на мускулистом поджаром животе никакого следа, однако, к моему изумлению, опрокинул тварь на землю. Весу в ней было от силы тридцать килограмм, а низкая гравитация придала мне сил. Кликс, освобождённый от троодона, снова потянулся к ружью, царапая пальцами землю.

Троодон, которого я пнул, обратился теперь ко мне. Я вытянул руки перед собой, пытаясь сжать его тощее горло. Его руки метнулись вперёд в почти неразличимом броске, и мои запястья оказались зажаты в хватке его когтистых пальцев. Я выгнул спину, как танцор лимбо, в попытке уклониться от щёлкающих на конце гибкой шеи челюстей. Конституция этой твари явно не предполагала силовой борьбы против существа вдвое тяжелее и мускулами пусть не атлета, но предназначенными для жизни при вдвое большей гравитации. Я продержался добрых пятнадцать секунд.

Не отпуская моих рук, троодон присел, согнув свои мощные задние конечности, и резко оттолкнулся от жирной лесной почвы. Сила этого толчка опрокинула меня, и я грохнулся оземь, чувствуя, как мелкие камешки впиваются мне в хребет. Распластавшись над моим телом, чудовище выгнуло шею, широко раскрыло безгубую пасть, полную зубов-кинжалов, и…

Бдыщь!

Кикс отыскал своё слоновое ружьё и нажал на спуск. Пуля ударила моего обидчика в плечо и оторвала ему голову вместе с шеей; они взлетели высоко в небо. Двойной фонтан дымящейся крови ударил из разорванных сонных артерий. Более не уравновешенное, его тело завалилось вперёд, и рана, оставшаяся на месте оторванной головы, ткнулась мне прямо в лицо. Я в отвращении откатился в сторону; земля облепила измазанное в крови динозавра лицо.

Кликс выцеливал второго троодона, когда остальные два накинулись на него с противоположных сторон. Один, балансируя на левой ноге, взмахнул правой. Загнутые когти сомкнулись на стволе ружья. Используя как точку опоры свой длинный негнущийся хвост, динозавр вывернул ружьё у Кликса из рук и отбросил его в кусты. Он и его партнёр синхронно прыгнули на Кликса, прижимая его к земле.

Оставшийся троодон в пяти метрах от меня присел, согнув свои узкие ноги практически пополам. Я уже поднялся на колени, когда он прыгнул; удар вышиб из меня дух. Чудовище стояло надо мной, его руки выгибались,  как знаки «меньше» и «больше». Они потянулись вперёд, и серповидные когти обхватили мою голову с боков. Если бы я пошевелил головой, эти когти вспороли бы мне лицо и вырвали бы глаза. Я впервые за всю свою жизнь ощутил близость смерти. Паника охватила меня, как севший после стирки свитер, сжимая грудь и не давая дышать. Подсыхающая кровь на щеках начала трескаться, когда моё лицо начало искажаться в последнем предсмертном крике.

Но смерть не пришла.

Что-то случилось с троодоном. Кончик его морды задёргался, лицо перекосила судорога, а потом, к моему изумлению, из близко сидящих ноздрей динозавра начала сочиться небесно-голубое, слегка фосфоресцирующее желе. Я смотрел в ужасе, не в силах пошевелиться, думая, у ящера, возможно, возникла аллергическая реакция на мою биохимию из двадцать первого столетия. Я ждал, что он сейчас чихнёт, и от сотрясения тела его когтистые лапы непроизвольно сожмутся на моей голове.

Но вместо этого желе начало сочиться из орбит выпученных глаз, медленно стекая вдоль контуров его морды. Бисеринки густой слизи также начали появляться примерно посередине длинной морды, над преорбитальными отверстиями — большими дырами по сторонам черепа динозавров.