Чтобы переместиться на 104 миллиона лет — теоретический предел Чжуан-эффекта (для более древних времён уравнения имели только отрицательные решения) — энергия практически не нужна. Перемещение на 103 миллиона лет уже требует незначительной энергии, на 102 — ещё немного больше и так далее. Наша заброска на 65 миллионов лет требовала огромного количества энергии. Любая попытка переместиться в исторические времена, хотя бы на тысячу лет, потребовала бы всей энергии, производимой на Земле за столетие, а для перемещения на пару десятков лет едва хватило бы энергии взрыва сверхновой.

Таким образом, машина времени оказалась бесполезной абсолютно для всех, кроме палеонтологов.

К сожалению, в палеонтологии больших денег не было вообще никогда. Организация раскопок, а не полёта на Луну, стала моделью нашего проекта. Мы собирали оборудование на коленке, заключали спонсорские договора с частными компаниями, уреза́ли расходы везде, где только можно, и сумели наскрести на пробную пилотируемую экспедицию из двух человек.

Но даже при таких условиях нам приходилось беречь каждый доллар. Вот почему мы забрасывались в феврале, когда в район Ред-Дир никто в здравом уме не сунется — тамошние тридцатиградусные морозы позволили нам сэкономить на охлаждении сверхпроводящих батарей, ключевого элемента генератора Чжуан-эффекта.

Сейчас, когда мы с Кликсом собирались покинуть окрестности «Стернбергера», мне бы хотелось это сделать на футуристическом вездеходе с огромными упругими колёсами, тарелками локаторов и ядерным двигателем. Вместо этого у нас был обычный джип, пожертвованный председателем совета директоров «Крайслер-Канада», который сохранил воспоминания детства о членстве в Субботнем Утреннем Клубе Королевского музея. В машине не было ничего необычного — серийная модель 2013 года прямиком из Детройта, даже со стереоприёмником AM/FM и антизапотевателем заднего стекла — в наших условиях вещами абсолютно бесполезными.

Вывести джип из его крошечного гаража было непросто. «Стернбергер» сидел на гребне кратерного вала, и ворота гаража выходили прямо на крутой склон. Нам ещё повезло, что они смотрели на северо-восток  и выходили на наружный склон кратера, а не внутрь него. Нам никогда не удалось бы вывести джип из кратера, хотя в этом случае было бы легче спустить его на уровень земли, не разбив.

Изнутри жилой зоны «Стернбергера» я распахнул дверь номер два в пятиметровой задней стене. Четыре ступеньки привели меня к крошечной двери в гараж. Я протиснулся между правым боком машины и стеной и вполз в кабину.

Пристёгиваясь, я посмотрел на приборную панель. Я чувствовал себя как Снупи на «Кэмеле»: «Я проверил приборы. Все на месте.» Перед Заброской я практиковался в вождении джипа четыре недели, но то, что научившись водить с автоматической трансмиссией, переучиться на ручную практически невозможно, оказалось истинной правдой. Я нажал на вмонтированную в приборную панель кнопку, и автоматические ворота — серийная модель из «Сирс» — сложились гармошкой и поднялись к потолку.

Со своего места за рулём я не мог видеть дорогу прямо перед машиной — кратерный вал обрывался так круто, что капот джипа не давал мне его увидеть. Вместо этого я видел грязевую равнину далеко впереди и внизу. Может быть, лучше ограничиться пешими перемещениями?

Я повернул ключ зажигания. В этой жаре мотор завёлся моментально. Если я поеду медленно, передние колёса выедут за порог, и повиснут в воздухе без сцепления. Это значило, что машину будут толкать только задние колёса, а она будет в это время скрести днищем по порогу.