— У вашей матери были враги?

— А я все жду, когда мы до этого дойдем. Думаю, что десятки врагов. Если желания могут убивать, то она была поистине неуязвима!

— Но у вас есть основания подозревать кого-нибудь в частности? Вы слышали угрозы или…

— Могу сказать, у кого было достаточно причин свернуть ей шею. У Бэзила Райла. Она водила его за нос. «Любишь меня, люби мои книги!» Господи Боже мой! Но я не думаю, чтобы он это понимал. Влюбленный осел!

Злобное отвращение в его тоне заставило даже инспектора Райта кинуть на него быстрый взгляд. «Ну и ну, — подумал Найджел, — опять Гамлет со своей мамочкой!»

Дальнейшие расспросы не дали ничего нового относительно Райла и других подозреваемых лиц, поэтому все трое удалились.

— Итак, — произнес Райт, когда они, сев в полицейскую машину, направились к дому убитой в Челси, — что вы о нем скажете?

Фентон больше не в силах был сдерживаться:

— Вконец аморальный тип, лично я считаю! Как он говорит о матери, и тут же — чем он занимался со своей девицей. Бесстыжая рожа!

Найджел сказал:

— По-моему, довольно жалкое существо.

— А по-моему, чертовски опасный субъект, — возразил Райт. — Не люблю, когда машина несется по дороге без водителя. Но насколько он хитер? Настолько ли хитер, чтобы придумать эту историю с шантажом матери?

— Это ведь не даст ему настоящего алиби, сэр, — заметил Фентон.

— Нет. Но парень, который намерен выжать из матери деньги, грозя разоблачить ее проделки с корректурой, не станет резать ей горло, пока не убедится, что из нее ничего не вытянешь. Ведь он хочет, чтобы мы так рассуждали, а?

— На мой взгляд, он не из тех, кто может перерезать горло, — сказал Найджел. — Придумал бы что-нибудь позамысловатее и подальше отсюда.

— Но сейчас он вел себя довольно буйно, — заметил Фентон.

— Да, но это был экспромт, милый мой, и к тому же вы зверски обошлись с его любимцем.

— Зверски! Да я…

— А убийство Миллисент Майлз было заранее продумано, — продолжал Райт. — Чем, по-вашему, он «жалок», мистер Стрейнджуэйз?

— Да эта комната. Полна вещей, которые он начинал и не кончал, — следов недолгих увлечений. Пытался доказать себе, что может что-то делать по-настоящему, и все время видел, что ничего не выходит, кроме пьянства, попрошайничества и совращения девчонок.

— Мавзолей несбывшихся надежд, да?

— Мне всегда жалко детей знаменитостей. Они так часто не наследуют таланта родителей, или их упорства, или еще чего-то, что приносит успех. Но они отчаянно стараются хоть чем-нибудь поразить своих родителей.

— Например, перерезать им глотку? — сказал Фентон.

— Фентон, не будьте так прямолинейны, — оборвал его Райт. — Да и сарказм вам не к лицу.

— Слушаю, сэр. Прошу извинить.

— Вы были трудным ребенком, Фентон?

— Нет, сэр.

— В детстве никогда не швыряли безвредных зверюшек?

— Нет, сэр, — сдержанно ответил Фентон. Инспектора Райта подчиненные любили, но поговаривали, что с ним надо держать ухо востро; не всегда можно предсказать, как он на что-то отреагирует, и не всегда понятно, шутит он или делает из тебя отбивную.

Дом Миллисент Майлз в Челси скорее был творением наемного декоратора, чем покойной хозяйки. Правда, она прожила здесь всего несколько месяцев, но в комнатах не было и следа ее личности, они напоминали павильоны выставки Изящного Быта. Если они и оставляли какое-то ощущение, то разве что одиночества: им часто дышат жилища вдов, отставных любовниц и деловых женщин.