— Разве ты не знаешь, кто я? — спросила Дженис, досадуя на свой дрожащий голос. — Разве ты не знаешь, зачем я здесь?

Он посмотрел на нее будто через туман:

— Простите, мы встречались с вами раньше?

Она уставилась на Майкла, не веря своим ушам. Может, это сон? Нет, реальность. Может, он просто притворяется? Нет, вряд ли… Майкл был раздражен, но никакой тайной враждебности к себе она не заметила. И он не узнал ее. Он действительно не знал, кто она.

— Если вы медсестра из госпиталя, то прошу прощения. — Майкл криво улыбнулся. — Я не всегда был образцовым пациентом. — Он сморгнул, как будто что-то причинило ему боль. — И… находился где-то в другом месте. Мог не заметить вас.

Дженис кое-как удержала смешок.

— Я не настоящая медсестра, знаете ли. Я что-то вроде…

— Телохранителя? — Он кивнул, будто сообразив наконец, почему ее поведение столь странно. — Я понял. Со всеми этими переговорами, которые происходят постоянно, они решили — мне не помешает дополнительная защита. Тем более учитывая мое состояние…

— Защита. — Дженис почувствовала себя попугаем, повторяющим его слова.

Но ей нужно было понять, как вести себя дальше! Она понятия не имела, о каких переговорах идет речь. И он так обыденно об этом сказал… Значит, любой, кто следил за новостями, а не просиживал недели в тюремном лагере, знает об этом.

— Э… каково ваше состояние? — спросила она.

Возможно, Дженис своим вопросом открывает ящик Пандоры, но ей нужно знать, что у него повреждено и почему он не помнит того, что должно было запасть ему в душу…

Майкл скорчил гримасу, явно недовольный вопросом:

— Задели осколки от самодельного взрывного устройства. Основную массу осколков извлекли. Но некоторые находятся слишком близко от спинного мозга. Сломанная ключица, но это почти зажило… Травма головы, это вроде не так серьезно, как сначала считали. — В его голосе послышалась горечь. — И либо из-за травмы, либо из-за искусственно вызванной врачами комы у меня стерся из памяти кусок моей жизни. Последние два года… Надеюсь как-нибудь вернуть их. — Он устало взглянул на нее.

— Вы… вы ничего не помните?

— Нет. Все словно пропало…

Дженис уставилась на него, не в силах проронить ни слова. У Майкла амнезия? Их любовь, брак, те вещи, на которых он поймал ее, — все пропало, подобно стертой с грифельной доски надписи?

Она тяжело дышала. С трудом верилось, что это правда.

Майкл наблюдал за ее реакцией, и вдруг его лицо потемнело.

— Странный вы какой-то медицинский телохранитель, — сердито произнес он. — Обычно медсестры сохраняют спокойствие в отношениях с пациентом.

Дженис сложно было ответить что-то вразумительное. Она лишь покачала головой, быстро моргая. Он махнул раздраженно:

— Послушайте, просто уйдите и оставьте меня в покое! Мне действительно никто сейчас не нужен. Я в порядке. Просто уходите! Почему бы вам… — Его голос осекся, и он охнул, корчась от боли.

Дженис прикусила губу. Очевидно, обезболивающее либо еще не начало действовать, либо не действовало вообще. Прикрыв глаза, он прерывисто дышал.

Она посмотрела на Майкла. Он казался человеком, который достаточно настрадался.

Что же с ним случилось? Что спровоцировало потерю памяти?

Через несколько минут Майклу стало лучше. Боль, что мучила его, вроде бы утихла. Он глубоко вздохнул и выпрямился.