– Хорошо хоть стекло не поддается его воздействию, - заметил я, когда жидкость в банке перестала бурлить. Последние сгустки дыма стекли на пол, и наступило относительное затишье. Напоминающая грозовую тучу пелена полностью укрыла полы в лаборатории и, лениво колыхаясь, начала оседать. И когда она исчезла, нашим глазам предстали красный ламинат и кучки песка вокруг медленно краснеющей и рассыпающейся деревянной мебели. Только пробирки и баночки не превратились в песок и лежали на полу, частично разбитые, но все такие же прозрачные. Да и банка с жидкостью не изменилась, но зато никелированная подставка потемнела и покрылась красными, похожими на ржавчину, пятнами.

– Никогда не видел ржавый никель… - заметил я.

– И не увидишь, - сказал профессор, - это фантастика.

В углу лаборатории ослепительно сверкнуло и гулко хлопнуло: изоляция удлинителя рассыпалась песком, и в месте, где провод сворачивался кольцами, произошло короткое замыкание. Из коридора донесся громкий щелчок - выбило предохранители, и мне вспомнился случай, когда главный электрик института решил лично поменять проводку. Не знаю, что на него нашло: он подобными делами никогда не занимался, поскольку был устроен родственниками по очень большому блату. Значит, пошел он менять проводку, но не сделал того, что делают нормальные электрики, и во время работы беднягу закономерно ударило током. Ему повезло: он выжил и даже не особо пострадал. Всего лишь несколько часов ходил с искрящимися и вздыбленными волосами, вытаращенными глазами и удивленно-глупым выражением лица. Охранники, столкнувшиеся с ним в темноте коридоров, пережили немыслимое потрясение: первый охранник на всю жизнь остался заикой, а его напарник, решивший для успокоения выпить граммов сто, успокаивает себя который год подряд. Судя по отсутствию о нем новой информации, он наверняка успел перейти из стадии непрерывного успокоения в стадию вечного покоя. Вот какие кошмары творят с нормальными людьми безмозглые блатные выскочки.

Лампы погасли, оборудование отключилось, и в наступившей тишине мы отчетливо услышали, как кто-то ускоренным шагом направляется в сторону лаборатории.

– Спускаемся или как? - спросил профессор. - Катализатор успокоился.

Я согласно кивнул, но в этот момент раздался стук в дверь, она приоткрылась, и в лабораторию заглянул охранник

– Это не у вас проводку коротну… - спросил он и замолчал, увидев меня, стоящего на столе, и профессора, сидящего на шкафу. Спустя секунду охранник выхватил из кобуры пистолет.

– Змея из серпентария выбралась, да?! - воскликнул он, водя пистолетом вправо-влево и разыскивая притаившееся в лаборатории пресмыкающееся. - А ведь я давно их предупреждал: не проведут капитальный ремонт - в серпентарий превратится весь институт! Нет, понимаешь, пока жареный петух не клюнет, даже пальцем не пошевелят, экономисты хреновы!

Я вытаращился на него в полном изумлении: ничего себе, ассоциации, выводы и скорость мышления у человека! Одно могу сказать точно: охранникам вредно читать на работе книжки о змеях-убийцах из секретных лабораторий. Других причин появления подобного бреда в голове вошедшего я не видел. Но надо отдать охраннику должное - его реакция оказалась выше всяких похвал: за половину секунды выхватить пистолет, загнать патрон в ствол и снять с предохранителя… Уверен: если на него на самом деле набросятся змеи, он успеет уклониться и нанести им ответный удар. А уж медлительных бандитов и вовсе отправит к праотцам до того как они поймут, на кого посмели поднять руку.

Мы не успели сказать ни слова в ответ, как бесстрашный охранник вошел в лабораторию, наступил на покрасневший ламинат и в недоумении замер, ощутив под ногами далеко не твердый пол. Он опустил глаза и посмотрел на ботинок. Ламинатный рисунок вокруг него деформировался, а когда охранник отошел в сторону, на полу остался четкий след.