|
Как сможет он, примирившись с Доминик и едва вырвавшись из ее объятий, представать перед Люсьеной, трогать ее руки и, возможно, на глазах у растроганной сиделки, чмокать в лоб? Как сможет, находясь перед одной, перестать думать о другой? Здесь он мечтал бы порвать с Доминик, а там всеми силами души желал бы смерти Люсьене. Когда же он потеряет обеих, что неизбежно произойдет в один из дней, Он продолжит жизнь с призраком Лейлы, которая станет шептать ему на ушко то языком одной, то словами другой. Так что же прикажете ему делать, чтобы обрести свою мечту? Гоняться за юбками, встречаться со случайными женщинами? Шаван понял, что квартира на бульваре Перейра послужит ему убежищем, когда он уже не сможет больше выносить себя в этой спальне.
Три дня спустя он переночевал там после телефонного разговора с Доминик. — Можем мы увидеться? — Не сегодня вечером, зайчик. Сожалею. — А завтра вечером? — Исключено. Я буду с аргентинцем. Красавчик парень, приятный во всех отношениях. Ты бы его видел! — Шлюха! — стиснув зубы, процедил Шаван и, шмякнув трубку, оборвал связь. Он вернулся к себе домой в семь часов следующего утра. Ночная сиделка укоризненно посмотрела на него, но от замечаний воздержалась. — Ничего нового? — Нет. Ничего. Шаван вошел в спальню, приблизился к кровати Люсьены. Его переполняло бешенство и раздвоенность. — Я переночевал у тебя, — пробормотал он так, словно Люсьена способна его слышать. — Не в последний раз. И ты мне этого не запретишь! Однако, когда ему пришлось два часа спустя помогать Франсуазе обмывать Люсьену, оказавшись перед этим отощавшим телом, податливым как тряпичная кукла, он почувствовал, что готов рассмеяться. Над кем? Он не знал. Ему хотелось остаться одному и больше не слышать слащавых причитаний Франсуазы: «Такая молодая женщина… Вот несчастная судьба… Право же, человек — всего лишь хрупкая былинка!» «Заткнись, старая мымра! — рычал про себя Шаван. — Да неужели же меня никогда не оставят в покое». День тянулся смехотворно медленно. Шаван сходил купить пачку сигарет, выходил из дому под малейшим предлогом, на минутку задерживался у кровати. А когда ночная сиделка сменила Франсуазу, сбежал. И возвратился на бульвар Перейра. Он устал и посулил себе хорошей ночи в круглой кровати Лейлы. Хватит ему терзать себя. В почтовом ящике лежала бумажка, которую он развернул. «Я на пределе». Почерк Фреда — накарябано дрожащей рукой, как будто вслепую. Шаван колебался. Состояние души Фреда его мало волновало. Но он сказал себе, что Лейла знала бы, почему бывший жокей адресовал ей эту странную фразу, звучавшую как мольба о помощи. Фред нуждался в деньгах? Но в таком случае он выразился бы иначе, и вот самый момент во всем разобраться. Шаван пересчитал купюры в своем бумажнике: он был, можно сказать, ими набит. Такси доставило его к бару «У Милорда». Времени уже около одиннадцати, и клиентов осталось не много. Шаван высмотрел Фреда — тот сидел в глубине, над рюмкой шартреза. Когда Шаван подошел к столику, Фред поднял голову. — Не узнаете? — Погодите… — изрек Фред голосом, осипшим от курения. И внезапно глаза его оживились. — Вы друг Лейлы. Фред поднялся. — А где Лейла?.. Это она послала вас? — Вы не против поговорить? Подав знак бармену повторить заказ Фреда, Шаван уселся подле него. — Нет, она меня не послала, так как еще не вернулась домой. — Так долго… Не иначе как ее зацапали. — Зацапали? Кого вы имеете в виду? Фред отпил глоток, чтобы, выгадав время, присмотреться к Шавану. |
