|
Они делали это талантливо, экспрессивно и публично — на поэтические вечера Рождественского, Евтушенко, Ахмадулиной в Политехническом музее собиралась масса народа. Сестра Майя сумела научить меня радоваться слову, «вкусности» фразы. Ей очень хотелось, чтобы я смогла почувствовать, какой талантливый, не ходульный, не агитпроповский поэт Маяковский, которого мы «проходили» в школе. Был извлечен из папиной библиотеки редкий однотомник Маяковского. Майя помнила наизусть многие строчки из «Живаго»: «Свеча горела на столе, свеча горела». После этого мне захотелось прочитать и весь роман. Но главной книгой, с которой нам всем удалось познакомиться в иностранном издании, было «Собачье сердце» Булгакова. Меня, школьницу 11-го класса, книга потрясла. С отцом мы её не обсуждали, мне показалось, что он не хотел делиться со мной возникшими после её прочтения мыслями, но ни спорить, ни возмущаться не стал».
В это время Конев, конечно не без участия дочерей, начал собирать новую библиотеку. Первая его библиотека, собранная в 1920-е и 1930-е годы, осталась в оккупированном Ростове. После войны он пытался наводить справки, но поиски никаких результатов не дали. Библиотека пропала. То ли сгорела, то ли растащили. Для нового собрания Конев приобретал то, что любил или что хотел прочитать в прежние годы, но не мог по разным причинам. А теперь, наконец, настала пора сбора урожая. Можно было позволить себе несколько часов кряду, а то и день напролёт просидеть за книгой. В библиотеке было много книг из академической серии «Литературные памятники». Конев всегда ценил основательность. Часто делал на полях пометки карандашом, словно намеревался к этой мысли ещё вернуться. Выписывал и читал военно-технические и военно-исторические журналы, периодику. В доме всегда были свежие «толстые» литературно-художественные журналы: «Новый мир», «Иностранная литература», «Октябрь». Любил листать «Рыболов-спортсмен», «Здоровье», «Огонёк». Конечно же, политика, интерес к тому, что происходит в мире, в стране, в Кремле и на Старой площади, не оставляли его. И с некоторых пор он пристрастился слушать «голоса». Наталия Ивановна рассказывает, что отец включал свой старый ламповый радиоприёмник «Сименс» и слушал новости по «Голосу Америки», «Радио “Свобода”», «Би-би-си», иногда по «Немецкой волне». Сын Гелий жил своей жизнью. По выходным он тоже приезжал на дачу в Архангельское. Высокий, стройный, своей мужской статью словно повторявший юность отца, он женился на такой же красавице из ансамбля народного танца под руководством Игоря Моисеева Ирине Алексеевне Чагодаевой. Окончил военное училище, стал офицером. Но с сыном была беда — пристрастился к спиртному. Друзья, весёлые компании. Гелий оказался весьма одарённым человеком. После школы поступил в Военный институт на факультет иностранных языков, но не окончил его, перевёлся в Военно-дипломатическую академию Министерства обороны СССР. Учился на отлично, в совершенстве овладел английским и готовился к карьере военного атташе за рубежом. Но вскоре последовало указание — детей высокопоставленных чиновников и военных на работу за рубежом не брать. Гелий окончил Военную академию им. М.В. Фрунзе. Служил в ГРУ. Но артистическая натура, унаследованная от матери, выталкивала его из среды, подчинённой строжайшим правилам. Прекрасный музыкант, импровизатор, он не раз покорял своей виртуозной игрой на рояле Хачатуряна и Цфасмана. Цфасман приглашал его к себе в джаз-банд. Но — не судьба. А тут ещё одна неприятность: дело полковника ГРУ Олега Пеньковского, работавшего на британскую Ми-5 и ЦРУ. А с Пеньковским Гелий был хорошо знаком — учились вместе в академии, а потом служили в ГРУ. Осталась одна дорога — в войска. |
