|
Слышал ли этот анекдот комдив Конев, нет ли, неизвестно. Но он знал о Суворове всё и восхищался переходом русской армии через Альпы. Однажды, много позже описываемых событий, выступая перед слушателями Военной академии им. М.В. Фрунзе, он сказал следующее (запись сделана кем-то из присутствующих): «Даже в годы Великой Отечественной войны у меня не было, пожалуй, таких напряжённых двух суток, как те, осенью 1937 года. Солдаты наши совершили поистине невозможное. Всё происходило в пустыне, где нет ни дерева, ни травинки, где ветры валят человека с ног, где нет дорог, где в лощинах между холмами машины вязнут по самые оси, а на холмах земля порой так тверда, что лопата звенит о неё, как о камень… Когда я смотрю в музее знаменитую Сурикове кую картину “Переход Суворова через Альпы”, мне представляются на ней вместо тех суворовских орлов-гренадеров… наши красноармейцы, что совершили свой славный форсированный марш по монгольскому бездорожью».
Пройдут годы, Красная армия и союзные армии США, Великобритании, Франции покончат с германским фашизмом на западе, и, планируя операцию по разгрому Квантунской армии Японии, советские штабы примут решение идти в Центральную Маньчжурию именно по этому маршруту, прорвав оборону противника на Хингане. Войска пришли на голое место, в продутую калёными ветрами дикую степь, похожую больше на пустыню. Вот-вот наступит зима. В истории войн, начиная с Крестовых походов, было много примеров, когда победы, одержанные в битвах и даже войнах сводили на нет и даже превращали в поражение именно непривычные географические и климатические условия и погода. Конев хорошо знал историю. До ближайшей железнодорожной станции, откуда осуществлялся подвоз, сотни километров и — ни одной дороги. Но водители грузовиков, которым была поставлена задача обеспечить корпус всем необходимым в условиях суровой здешней зимы, выполнили его приказ. Конев: «Учитывая, что в пустыне земля сухая, мы решили вырыть землянки и укрыть в них войска. Организовали соответствующий подвоз, проложили военные дороги, на военных дорогах — этапы. Войска быстро приспособились к сложным условиям зимовки и находились в полной боевой готовности». Семья комдива в то время жила в Минске. В ноябре пришло письмо с известием, которого он со страхом ждал всякий раз, когда получал очередную весточку от жены: умер отец. Степан Иванович Конев давно болел. И вот земные сроки его истекли… Ездил ли Конев на похороны отца, неизвестно. В Москве он появился ровно через год, как покинул её, — в июле 1938 года. Снова прибыл по вызову наркома К.Е. Ворошилова. Главный военный совет заслушивал доклад командира 57-го Особого «монгольского» корпуса. Ворошилов встретил Конева очень тепло. Ещё бы, ведь это его, наркома обороны, выдвиженец так лихо провёл операцию и фактически занял Монголию. Буквально выхватил выгоднейший плацдарм из-под носа у японцев. Поэтому Коневу было предоставлено столько времени, сколько ему потребуется для обстоятельного доклада. Но, как признался впоследствии маршал, на заседании регламентом он «не злоупотреблял, докладывал примерно минут сорок пять». После доклада к нему снова подошёл Ворошилов, пожал руку и сообщил, что он, комдив Конев, приглашён на обед к Сталину Конев: «Сталин обстоятельно расспрашивал меня, его интересовали кое-какие подробности и частные проблемы, например, организация быта комсостава, расспрашивал он и об обычаях монгольского народа. Я обстоятельно всё изложил, подчеркнул, что командиры находятся целый год в Монголии без семей (жилья нет, привезти семьи некуда), что эту проблему надо решать, привезти семьи командиров, а в связи с этим позаботиться о школах, обслуживании и т. д., и добавил, что можно было бы привлечь членов семей к выполнению целого ряда бытовых дел, скажем, к работе военторга, но пока всё очень трудно — никого не найдёшь. |
