Сердце Эла бешено колотилось в груди. Что здесь делает Леон? И в такое позднее время? Конечно, перс иногда навещал Конни, иногда проводил у нее ночь, но со вторника его дома не было. Почему сейчас он здесь?

Леон знал.

Убийца.

Эл глубоко вздохнул, стараясь не поддаваться панике. Они молча смотрели друг на друга. Кошачьи морды было так трудно читать. Невозможно было сказать, было ли выражение морды Леона обвиняющим или нет. Особенно при таком освещении.

Он просто вообразил все это. Он не слышал того, что, как ему показалось, он слышал. Он чувствовал себя виноватым, нервничал и…

— Убийца.

Он не мог этого вообразить. Эл без промедления бросился на животное, двигаясь быстро, но Леон проворно спрыгнул с кресла, подправив траекторию прикосновением задних лап к подлокотнику, и побежал по коридору, к фойе и кошачьему входу.

Эл бежал так быстро, как только мог, его тяжелые ноги стучали по ковру, не заботясь о том, сколько шума он производил. Он добрался до прихожей как раз вовремя, чтобы увидеть, как хвост исчезает за маленькой качающейся кошачьей дверцей. Он отпер и распахнул человеческую дверь, побежал вниз по дорожке, через ворота и выскочил на тротуар, но еще на полпути понял, что это бесполезно.

Леон исчез.

На похороны Джимми кошек не пустили.

Прошла неделя.

Месяц.

Оно все еще было с ним, убийство, но память о нем понемногу, с каждым днем, тускнела. Конни была молода, у нее не было завещания, и пока адвокаты разбирались с ее исчезновением, он и другие штатные сотрудники оставались в доме, получая зарплату и работая.

Удивительно, поразительно, но тело Конни до сих пор не нашли. Он предполагал, что садовник найдет его через несколько дней, но розы оказались обрезаны, подрезаны, политы, подкормлены, а земля вокруг разгребена. И все. Не было никаких причин копать землю. Если ему повезет, Конни никогда не найдут.

И Леон исчез, боясь, вероятно, что Эл придет за ним.

Все шло по плану.

Закончив выгружать продукты, он уселся читать газету, ожидая Мэвис на кухне. Рональд Рейган послал войска Национальной гвардии подавить антивоенный мятеж в округе Сан-Франциско, и Эл молча аплодировал шагу губернатора. Он прочел первые абзацы статьи, затем взглянул на прилагаемые фотографии. Слева за своим столом сидел губернатор Рейган, суровый и непреклонный. Справа, держа в руках пикетные таблички и плакаты, шли лидеры демонстрации.

И Леон.

У Эла перехватило дыхание. Он поднес газету поближе к лицу, но это не позволило ему увидеть сцену более отчетливо, только раздробило изображение на пиксельные чернильные кляксы. Это был Леон. В этом он был уверен. Кот сидел на руках у пышногрудой девушки-хиппи и смотрел прямо в камеру.

И вид у него был злобный.

Эл отложил газету, чувствуя холод.

Почему он не устроился работать на человека? Или даже собаку. Может быть, Лесси. Рин Тин Тин. Собаки — такие глупые существа. Их можно было дрессировать, и человек владел собакой, он был ее хозяином. С кошками все было не так. В отношениях между человеком и кошкой все решали кошки. Они были хозяевами, и именно их человеческие опекуны должны были соблюдать правила. Люди со стороны думают, что домашнее животное — это домашнее животное. Черт возьми, он и сам сначала так думал.

Но все было не так.

Он узнал это от матери Конни.

Мэвис вошла на кухню, и Эл быстро сложил газету, закрыв фотографию, и отодвинул ее от себя по столу. Повар нахмурилась.

— С тобой все в порядке, Эл?

— Все хорошо, — он заставил себя улыбнуться. — Я в порядке.

Леон знал.