«Здоровая пища… Чем ты больше озабочена? Здоровьем или фигурой?»

В 00:20 он перешел к изучению ванной комнаты. Несмотря на сильную усталость и возможность поспать всего несколько часов, Киллиан был полон энтузиазма и не хотел упускать никакую возможность узнать что-то новое о Кларе.

Он снова осмотрел баночки с кремами, пока чистил зубы своей пастой и щеткой Клары, и наконец в шкафчике на стене, в домашней аптечке, обнаружил таблетки для похудения, избавляющие от чувства голода.

«Точно… Ты боишься поправиться…»

Киллиан помочился в унитаз и вышел из ванной.

Он разделся с чувством, что эта ночь — особенно удачная, что их связь становится крепче, что он изучил девушку очень близко. Ему хотелось поделиться с Кларой своей радостью, своими планами.

— Когда ты училась в школе, тебе нравилась история, Клара? Или точные науки?

Он снял футболку.

— Я любил и то и другое и был очень прилежным учеником. Математику — потому что там порядок, все четко. А историю — потому что ничего не меняется, люди остаются такими же.

Он убедился, что его тело ничем не пахнет. Дезодорант дорого стоил, но оправдывал затраты.

— Людовик Четырнадцатый, Король-солнце, меня восхищал больше всех. И он похож на нас с тобой, знаешь? В его правлении было два этапа, очень разных: один злой и кровавый, а второй — мирный, благородный…

Киллиан снял штаны.

— Два этапа, которые повлияли на страну, на весь континент, на жизнь миллионов людей. А знаешь, почему он так резко изменился?

Он провел рукой по бедру девушки.

— Свищ, Клара, фистула, не больше и не меньше. Все изменилось, когда врачи короля избавили его от маленького свища прямой кишки, который осложнял ему жизнь. Все изменилось настолько серьезно, что некоторые историки делят его правление на «ante fistulam» и «post fistulam»…

Киллиан лег рядом с девушкой, обнял ее.

— Я люблю историю, потому что она учит нас жизни, Клара. То, что произошло с Людовиком, учит нас, что наше счастье или горе определяют самые маленькие детали. Поверь, я в этом кое-что понимаю, у меня есть опыт… Он прижался к Кларе и продолжал шептать ей на ухо: — Теперь я хорошо понял, что с тобой сделаю, Клара. Мы начнем с мелочей…

Он гладил ее неподвижное тело.

— Я буду твоим свищом, Клара, маленьким болезненным свищом.

Киллиан закрыл глаза.

6

Он проснулся мгновенно, услышав монотонный писк будильника в наручных часах. Клара крепко спала рядом.

Полностью обнаженный, он отключил сигнал, и комната снова погрузилась в тишину. Клара дышала ртом, как всегда. Полное спокойствие. Никаких причин для волнения. Он перевернулся на спину и стал ждать утреннего приступа, пытаясь контролировать свое состояние, делая глубокие вдохи и медленные выдохи. Это помогло. Он чувствовал сильную усталость и в то же время уверенность. Даже не нужно было подробно вспоминать прошедшую ночь, чтобы понимать, что в отношениях с Кларой произошел прогресс. Сегодняшний приступ он перенес легко.

Через пять минут он поднялся; сознание было спокойным, без исступления, в которое обычно ввергали его панические атаки. Его одежда валялась на полу, смятые трусы лежали у изножья кровати. Киллиан спокойно оделся и убедился, что не оставил никаких улик, ни одного волоска. Он разгладил постель со своей стороны и на всякий случай прошелся по ней дезодорантом. Потом проверил, что разрез в матрасе надежно зашит. Полный порядок.

В 4:10 он вышел из квартиры Клары в надежде, что не зря пожертвовал тридцатью минутами сна. Он приложил ухо к двери квартиры 8Б и ничего не услышал; через глазок просачивался слабый свет. Урсула еще спала.