Воздух под ними дрожал, как над раскаленным полимеридом космодрома, и кровавился спиралевидными малиновыми сполохами. Потому и «турбо», значит.

То один, то другой летающий риф исторгал ослепительный фонтан огня. Что твой хамелеон, слизывающий свою жертву длинным красным языком.

А как же наша воздушно-космическая оборона?

Где многоцелевые «Фалькрамы» и истребители «Спага»?

Куда смотрят, в конце концов, корабли Седьмой эскадры? Нам ведь обещали «абсолютную изоляцию района боевых действий»! Дескать, муха не пролетит!

Ответом на эти вопросы служил предмет, занимающий правый сектор обзора.

Из огромной воронки, окруженной оплавленным валом глины, на закопченном пилоне торчал… двигатель импульсной тяги космического корабля.

Могучая рельефная надпись из керамитового литья сообщала, что двигатель изготовлен фирмой «Дженерал Урал-Мадрас Моторз», да.

По заказу Министерства Военного Флота, да.

И установлен на крейсерский транспорт «Румба», да.

На наш… наш, наш родной транспорт, с которого нас десантировали… я спросил у милитума… три часа двенадцать минут назад!

И что двигатель этот является собственностью правительства, керамитовый рельеф тоже сообщал. Напоследок, маленькими такими буковками.

Вот ведь как, оказывается.

Я вызвал роту, батальон, всех, кто меня слышит.

О чудо! В кои-то веки мне ответили сразу.

Сквозь душераздирающие помехи и хриплый клекот демонов смерти пробился далекий, малость дремотный голос.

Продиктовал координаты «Малой зоны E» и время до отлета.

Снова продиктовал координаты «Малой зоны Е». И снова – время, уменьшенное на три секунды.

Пожурил меня за некорректную постановку вопроса и продиктовал координаты «Малой зоны E».

Я наконец сообразил, что общаюсь с бортовым милитумом десантного катера, мусорящим в эфир по экстренному алгоритму «Всем, кого это касается». И параллельно выдающим элементарные справки.

Пришлось задать вопрос корректно. Я назвал свой полный идентификационный ключ и спросил, не предусмотрено ли прикрытие для отходящих боевых групп. И не собираются ли они выслать эвакуаторов? У меня, дескать, раненые.

– Передаю ваш запрос вышестоящей инстанции, – сказал милитум. Больше ничего мне от него добиться не удалось.

Из увиденного и услышанного следовало, что кроверны крепко надрали нам задницу. Насколько именно крепко, я еще до конца не въехал, но уже начинал въезжать. Я припомнил загадочное падение «Фалькрама» прямо в шахту лифта и подумал, что уже тогда можно было бы озадачиться.

Ну ничего. Теперь-то я командир, имею право кое о чем спросить.

– Сержант Гусак!

– Я, – вяло отозвался тот.

– Скажите, вы ведь знали, что наверху у наших нелады?

– Нет.

– Но догадывались?

– Только идиот мог не догадываться. После того как. Целый штурмовик упал. Но у нас выбора не было. Мы имели приказ. Обследовать периметр. Приказ никто не отменил. И мы его. Выполнили.

У Гусака зуб на зуб не попадал. Неужели он потерял столько крови, что уже начало морозить? Снаружи вроде не заметно…

– Полностью согласен с вами, сениор. Как думаете, удастся нам отсюда ноги унести?

– Барракуда, теперь ты. Командир. Ты и думай.

И то верно. Я быстро посоветовался с милитумом насчет оптимального маршрута.

– Отделение! Слушай мою команду! Нас ожидают десантные катера.