Отсюда открывался великолепный вид на море: аметистовая поверхность, мерцавшая синими и голубыми искрами, простиралась до горизонта, над нею низко висел солнечный диск, и по обе стороны от него сияли розовым светом крылья-облака. «Чудесный мир, пленительное зрелище!» – думал Тревельян, стоя у парапета, окружавшего террасу. Конечно, на Земле тоже были приятные уголки, но в любом из них помнилось, что это лишь малая часть, заповедник среди гигантских мегаполисов и древних городов, среди дорог земных и небесных, индустриальных пейзажей, научных центров, всего, что создано людьми за шесть тысячелетий. Гондвана же была другой – гостеприимная планета-праздник, где человек мог вернуться в эпоху безбрежных лесов, непуганых животных и океанов, чьи воды бороздят лишь парусники.

Командор, подслушав его мысли, испустил ментальный вздох.

«Да, благословенный край и не чужой для нашей семьи… Линда, третья из моих жен, трудилась тут в «Лиловом Вереске», в госпитале Звездного Флота… Красавица! Волосы золотые, глаза зеленые, губы, как спелые вишни, и лебединая шея… Я к ней попал в виде подгоревшего фарша в дырявом скафандре. Ничего, заштопала и приголубила, двух дочек мне родила и сына… Но ты не от них, ты по линии первой моей супруги, той, что с Тхара».

«Я помню, – мысленно промолвил Тревельян. – Ксения, мать Павла, моего предка. Однако в толк не возьму, по какой причине вы с ней расстались».

«Тоже красавицей была, но стерва изрядная, – сообщил дед. – Линда, та куда мягче».

«Но ты и Линду бросил. Почему?»

«Потому, что шла война, недоумок! Столетняя война с дроми, с проклятыми жабами! Не мог боевой офицер прятаться за женской юбкой! Я сражался, и ты это знаешь!»

– Ну, не злись, не злись, – вслух сказал Тревельян. – Я понимаю, дед. Война безжалостна…

За его спиной зашелестела листва, и он обернулся. По лестнице спускалась на террасу женщина – точь-в-точь как описал Командор: волосы золотые, глаза зеленые, губы, как спелые вишни, и лебединая шея. Длинные стройные ножки ступали не спеша, будто предлагая полюбоваться ими, звонко цокали каблучки, развевался за плечами шарфик, едва прикрывавший роскошную грудь. За красавицей шли трое молодых людей, землянин и два терукси, высокие молодцы приятной внешности. Один из терукси бережно нес в ладонях крохотную собачку.

Женщина остановилась напротив Тревельяна и склонила головку к плечу. Свет вечернего солнца озарял нежную кожу шеи и плеч, тонкие пальцы играли шарфиком, золотые пряди трепетали под легким морским ветерком. По губам красавицы скользнула улыбка, взметнулись ресницы потрясающей длины, и Тревельян оцепенел. Эта женщина была ему знакома! Несомненно, знакома, но когда и при каких обстоятельствах они встречались, Ивар припомнить не мог. Странно! На память он не жаловался.

Пробудился призрачный Советник.

«Видели мы эту бабенку, видели! Но где, и я не вспомню. Что-то с ней не так… определенно не так…»

Алые губы шевельнулись.

– Ньюри Ивар… Какая приятная неожиданность! Сейчас вечер, но встреча с вами воистину утренняя радость!

Она говорила на языке кни’лина, наречии клана похарас, и с первым же звуком голоса Тревельян ее узнал. Ифта Кии! Ифта Кии, аристократка с Йездана, одна из немногих выживших после убийств на Сайкатской космической станции! Тогда уцелели лишь Ифта, ботаник Третий Вечерний и несколько техников и служителей.

«Она, – подтвердил Командор. – Но была безволосой, как все кни’лина, а теперь с волосами.