Сефаргл, или Виллерт Руческел, или Гуннар Венлеш (он сменил множество тел и имен) вначале взял Клисса на работу в «Перископ», а после чуть не убил. Вспоминая о нем, Саймон испытывал сложную смесь чувств: тут было и восхищение (он многому научился у шефа и постоянно пользовался усвоенными уроками), и обида (шеф сам же посадил его на мейцан – наркотический допинг, который употребляли все эксцессеры, а когда появились симптомы отравления, попытался от него избавиться, словно выкинул в мусоропровод одноразовый инструмент), и гадливость (вроде, был такой же, как все люди, а на деле оказался мерзкой зеленокожей тварью, незаконно вселившейся в человеческое тело), и тоскливое сожаление – если бы шеф был настоящим человеком, если бы он не пытался прикончить Саймона, если бы «Перископ» не накрылся, и все шло, как раньше – Клисс тогда и не мечтал бы о другой жизни!

После краха «Перископа» Саймон восемь лет провел за решеткой – не самое плохое было времечко, он ведь сидел не где‑нибудь, а на цивилизованном Ниаре. Неприятности начались потом, когда Ниарская Ассоциация Правозащитников добилась для него помилования. Лиргисо (Клисс даже не подозревал, кто его новый наниматель!) привлек его якобы для репортерской работы, а в действительности для криминальной авантюры, после чего и денег не заплатил, и повел себя, как последний отморозок – чего еще ждать от лярнийца?

Это из‑за него Саймон попал в «Контору Игрек». Будь у него выбор, он бы сюда не сунулся, его никогда не тянуло ходить по струнке и выполнять приказы отцов‑командиров. Если Римма Кирч была довольна такой жизнью, то Саймону приходилось прикладывать нечеловеческие усилия, чтобы выглядеть довольным. Однако выбора не было: штурмовой отряд «Конторы» вытащил его из логова Лиргисо полуживого после пыток, потерявшего всякую надежду на избавление – вот так он здесь и очутился, и его зачислили в штат, не спрашивая, нет ли у него каких других планов на будущее. За минувшие месяцы Саймон успел возненавидеть своих благодетелей. Только Тайна и помогала ему терпеть здешние порядки – Тайна того стоила.

– Скоро начнется Зимпесова буря, – проворчала Кирч. – Только что передали предупреждение.

– А мы что? – повернулся к ней Роберт.

– А мы ничего. Здесь отсидимся. Солдат спит – служба идет.

«Сама ты солдат, – мысленно огрызнулся Саймон. – А я не хочу… Я еще уйду из вашей „Конторы“, и не ногами вперед, а как отовсюду уходил».

Он спохватился: вдруг выражение лица выдаст его нелояльные помыслы, но Римма на него не смотрела. Она с ухмылкой бывалого командира наблюдала за Робертом, который встревоженно оглядывал бортовые приборы – видимо, он кое‑что слышал о Зимпесовых бурях.

Саймон о них тоже слышал. Рубиконский феномен, до конца не изученный, наиболее полно описанный Карлом Зимпесом, откуда и название. Связь отказывает, приборы начинают врать, часы то спешат, то отстают, да еще туманы какие‑то особенные. Это бывает не где угодно, только в аномальных зонах, но все дерифловые месторождения как раз там и находятся. Зоны эти достаточно обширны, и самая большая – Северная, Клисс видел карту: пятно, накрывающее полюс и почти весь Стылый океан, почему здесь и нет никаких населенных пунктов, кроме промысловых и научных станций.