– Психи… – глотая слезы, прошептал Саймон.

– Что у них за треп? – спросила Кирч.

– Если Лагайм околеет от холода, Лиргисо весь домберг спалит. Вместе с нами! Надо найти его и согреть, любой ценой.

– Найти и захватить, – поправила Римма. – У тебя, Клисс, опять ум за разум заходит, съешь еще капсулу.

Саймон так и сделал, и подумал: Кирч неспроста такая добрая – небось, надеется, что он загнется от передозировки, только для него четыре капсулы хминка – все равно, что стакан пива для завзятого алкоголика.

Их занесло в просторную, как зал, полость, где бомжи занимались разделкой крупной рыбы. Повсюду валялись кости и рыбьи головы с разинутыми ртами, в полу вдоль стены – лунки, забитые кусками мякоти и залитые рассолом. Тоже ничего себе кадры.

Тайна Саймона заключалась в том, что у него была съемочная аппаратура, о которой «Контора» не знала, и он снимал документальный фильм. Он давно решил, что сделает фильм о «Конторе Игрек». Покупатели найдутся, и он покажет всей Галактике, что такое настоящий эксцессер!

Микроскопическая видеоаппаратура была вмонтирована в бесцветные контактные линзы – если кто‑нибудь интересовался, он объяснял, что у него легкое расстройство зрения на нервной почве, только линзы и выручают. Как он раздобыл это чудо техники вместе с инструкцией по эксплуатации – отдельная история. Это был подарок судьбы. Инструкцию он заучил наизусть и уничтожил, а линзами пользовался вот уже третий стандартный месяц. Неизвестно, функционирует ли аппаратура во время Зимпесовой бури, но Саймон надеялся, что потом она снова заработает. Фильм он снимет такой, что все ахнут.

– Поль, ты живой?

Саймон вздрогнул, услышав голос Лиргисо.

– Живой, – голос Лагайма больше не дрожал. – Теперь я одет по сезону.

– О, ты все‑таки последовал моему совету?

– Нет, просто мне дали теплую одежду. Агенты где‑то бродят, а я пока отдыхаю.

– Смотри, чтобы тебя не застали врасплох.

– Не беспокойся, у меня целый отряд телохранителей.

– Клисс, о чем это они? – спросила Римма.

– Вроде как все уладилось, этот подлец больше не замерзает. Риммочка, я боюсь, мы ходим по кругу. Глянь, это ведь тот самый зал с рыбьими внутренностями, где мы уже были.

Саймон замолчал, потому что Лиргисо вновь заговорил, с нотками угрозы:

– Итак, ты в тепле, без брони, и вокруг телохранители… Только посмей кому‑нибудь из них отдаться! С помощью медавтомата недолго проверить, были у тебя интимные контакты или нет, и если результат окажется положительным, скоро на Рубиконе не останется ни одного домберга, я тебе обещаю.

– Ты спятил?!

– Если ты отдашься какому‑нибудь грязному бомжу, я начну топить домберги один за другим. Я тебя предупредил.

– Ты там, на станции, точно спятил! По‑твоему, мне здесь делать больше нечего?

– Вот именно, обстановка располагает. Экзотическая среда, привкус опасности… Я бы не удержался, несмотря на грязь, но тебе рекомендую проявить благоразумие.

– Не суди других по себе. Мне этого даром не надо.

– На самом деле ты только об этом и мечтаешь, но ты слишком труслив, чтобы дать волю своим подсознательным желаниям. Кто знает, вдруг в экстремальной обстановке ты наконец‑то перестанешь лицемерить? Не говори потом, что я тебя не предупреждал.

– Чего они там? – снова спросила Кирч.

– Отношения выясняют, – Саймон фыркнул.