Тая взглянула на другой берег реки, и Рель повернулся, подчиняясь тоске в ее глазах. На том берегу толпились зеркала. Самые разные зеркала, в которых все отражалось криво, искаженно.

— Вот они! — голос Таи зазвенел, она не знала, откуда появляется информация. Откуда перед ней в воздухе появляются буквы, начертанные алым, словно кровью. Чужой кровью, а может быть, даже ее собственной. — Вот они — эшшеды, вот они те, кого предали жители Кириана. Не в силах умереть, не в силах жить. Они могут только притворяться людьми время от времени, а потом расплачиваются за это. Они — те, кого здесь заперли. Город семи огней. Город семи жертв. Темные эльфы обещали безопасность, забрали самых маленьких и закололи их на алтарях, вложив детские сердца в ворота. После этого эшшеды не могли покинуть этого города, навечно оставшись здесь. А потом уже и покидать было некому. Эшшедов в городе не осталось. Остались лишь кривые зеркала, которые питались чужими душами, в надежде набрать достаточно сил, чтобы покинуть это место. Чтобы найти помощь для своего народа.

— Тая, подожди, подожди! Как же… у нас же были цепи вызова. У нас были… они же…

— А, — девушка кивнула, — тут начинается тоже весьма интересная часть. — Темные эльфы не смогли заманить всех эшшедов. Несколько… скорее всего, небольшая группа, десять–двенадцать представителей расы в это время были в других местах. Они остались живы, но они не могли попасть сюда. Потому что, как только отгремела ночь Великого падения, все оставшиеся «изначальные» эшшеды полностью потеряли магию, став слабее самого дохлого человеческого мага. Им осталось полагаться только на свои мечи, а здесь нужна была магия. Великая магия. А теперь, скажи мне, где я ошиблась, Кантарр.

Глава 28. Детские сердца

Кантарр смотрел на Таю молча, только на миг искривилось его лицо, и все снова успокоилась. Буря в стакане воды промчалась и ушла стороной.

— Я тебя не понимаю.

— Тогда я скажу прямо, — уже отогревшаяся девушка, в рубашке, маленькая, худенькая, смотрелась против Кантарра как воробушек против крокодила. — Ты — эшшед. Один из тех, древних, настоящих. Не знаю, как ты избежал ловушки Города семи огней. Не знаю, почему сейчас в твоих жилах проснулась магия. Но ты — эшшед.

— Ты ошибаешься.

— Нет. Ты прокололся… пожалуй, трижды. Первое — ты сказал Дару и Релю, что узнал о том, что я настоящая Тайфун до того, как об этом узнала я сама. Ты знал какой–то способ, который им известен не был. Затем то, что ты знал мой мир. Ты был — в нем. Ты путешествовал по сети, а значит — ты не просто маг. Потом ты сам сказал, что эту связку сделали эшшеды. Воспользоваться ей тоже могли только они. По–другому получается слишком… нелогично, а на Кириане все подчиняется логике. Хотя иногда и довольно сложно понять ее извилистый ход.

— Это совсем не повод…

— Наконец, ты меня не просто подводил к мысли о том, что я должна спасти Кириан, ты буквально натаскивал меня на мысль об этом. Постоянно давил… И в конце концов, это именно ты сказал о том, чтобы я взяла дар «творения магии». Сказал, что это удобная, практически выигрышная штука, что с ней мы не попадем в засаду, как в том квесте с горными троллями. Или нам больше не придется мучиться с накопителями или артефактами… Ты прокололся, Кантарр, в этом всего один раз. «В мире света» нет такого умения. Не–ту. В исходных файлах игры. За несколько часов до того, как за мной пришли правители эльфов, я как раз занималась тем, что ломала файлы нейроигры.