|
Но постепенно афиши становились все менее кричащими, а потом и вовсе исчезли. На смену семейству Буффало пришел «Том Гаучо». Затем Гаучо уступил свой винчестер и прочие атрибуты кому–то другому… Впрочем, зачем вытаскивать на свет божий замшелые воспоминания. Пора бы уже прийти этому местному доктору. А лекарство найти просто! Проще некуда: возобновить как можно скорее тренировку. В Гаврском лесу лишь изредка появляются лесорубы. Выстрелов никто не услышит, на то существует глушитель. Даже белки не всполошатся. А что касается револьвера, то по соседству есть просторный, глухой подвал «Космоса», разорившегося ночного заведения. К тому же времени у Г впереди предостаточно, ибо контракты подвертываются все реже, а впереди — отпуск, так что эта незначительная дрожь пройдет. И все–таки Г не терпится поскорее удостовериться во всем. Он бежит открывать дверь врачу, молодому человеку спортивного вида в теннисном костюме.
— Извините, — говорит доктор. — Сейчас у меня есть время, и я пользуюсь случаем, чтобы сыграть два–три сета. Г приглашает доктора в гостиную, где успел навести порядок. — Так что у нас случилось? — продолжает доктор. — Да вот рука дрожит. — Покажите! По счастью, рука соизволила продемонстрировать несколько беспорядочных движений. Доктор ощупал ее, потянул за пальцы. Осмотрел сжатый кулак и медленно раскрывающуюся ладонь. — Вытяните руку. Попробуйте не двигаться. Вы не пьете? — Нет. — Употребляете наркотики? — Никогда. — Ваша профессия? — Коммивояжер. — Много ездите? — Пока еще довольно много. — Сколько вам лет? — Скоро сорок шесть. — Женаты? — Нет. — Есть подружка? — Нет. — В последнее время у вас не было депрессии? Заметьте, сама по себе депрессия ровным счетом ничего не значит. Я имею в виду, не принимали ли вы транквилизаторы? — Нет. — Не найдется ли у вас веревки? — Сейчас. Г приносит с кухни моток веревки. — Отмерьте пятьдесят сантиметров. Вот так! Хорошо. Разрежьте этот кусок надвое и положите на стол оба конца рядом. А теперь соедините их, завязав узлом. Прекрасно. Вы левша. Первой пришла в движение ваша левая рука, видите: большому и указательному пальцу не удается сразу схватить веревку. Указательный пытается это сделать, допускает промашку, выходит из себя и — готово! Дрожь перекидывается на другие пальцы! Упорствовать не стоит: сейчас и правая рука одеревенеет, и вы сумеете связать концы веревки лишь после нескольких попыток, а это приведет вас в ярость. Наступило молчание. Наконец Г решается задать вопрос: — Стало быть, у меня паркинсонизм? — Вовсе нет. Я не стану читать вам лекцию, но всем известно, что дрожание при болезни Паркинсона происходит в спокойном состоянии, после совершенного усилия, тогда как у вас оно, наоборот, начинается в тот самый момент, когда вы хотите, чтобы ваша рука взяла какой–то предмет. Так что без паники. Это легко поддается лечению. И давно появилось дрожание? — Нет. — Когда же? — Несколько дней назад. — Превосходно. О таком пациенте можно только мечтать. Как это началось? В результате пережитого волнения? Или от усталости? Давайте проверим ваше давление. Достав аппарат, доктор берет руку Г. — Сто десять на семьдесят. Не блестяще. Для начала надо вас немного подкрепить. У входа я заметил чемодан. Вы уезжаете? — Да. — Скоро? Г не решился ответить: сейчас — и потому говорит: завтра. |
