Я приказала следователю сделать вливание. Земляной медлил, а Кощей в это время верещал, как свинья в когтях тигра.

— Делай, — повторила я приказ, но Земляной бросил клизму на пол:

— Все, с меня хватит!

Я схватила его под локоть и выволокла в коридор, бросив на бегу бандитам:

— Сейчас принесу вам бумагу, и вы напишете все, как было. Будете кочевряжиться — закончите, как Ольшанский. И никто вас не хватится. В морге напишут, что вы покончили жизнь самоубийством. Потом трупы зароют и воткнут сверху доску с табличкой и порядковым номером.

Уже в коридоре, когда дверь в палату была закрыта и мы отошли к посту дежурного, Земляной набросился на меня с обвинениями:

— Что это вообще такое! Охренела?! Целишься в меня из револьвера! Я уж решил, что ты в меня правда выстрелишь. Такое вообще трудно вообразить. Мы же договаривались только припугнуть! Как прикажешь это понимать! Да я тебя засажу на всю жизнь!

— Во-первых, револьвер был не заряжен, — спокойно ответила я. — Во-вторых, вам было велено ждать в коридоре, а вы вошли и едва все не испортили. И не тряситесь вы так, ваш Ольшанский жив. Я для вида заполнила смесью только две клизмы. В третьей был раствор снотворного с красным перцем. Этот ублюдок просто отключился, он придет в себя через пару часов. Вы же благодаря мне сможете получить признания его дружков. Когда Ольшанский проснется и узнает, что его кореша все валят на него, то он тоже запоет, а вы получите раскрытие тяжкого преступления — убийства по предварительному сговору группой лиц.

— Ну, не знаю, — неуверенно пробормотал следователь, — они потом на суде откажутся от своих показаний, когда поймут, что это была подстава.

— Не откажутся, — пообещала я. — Сейчас намекну им, что в тюрьме будет спокойнее, чем на воле. Сами видели, я могу быть убедительной. Пообещаю вернуться, если они пойдут в отказ. Теперь сделаем вот что: вы договоритесь с врачами, чтоб они пришли в палату и изобразили, что Ольшанский еще жив и они его пытаются вытащить с того света. Пусть перевезут Ольшанского в другую палату, а когда он проснется, скажете, что его едва спасли. Он поверит.

— Вообще-то может сработать, — задумчиво проговорил следователь.

Я взяла со стола дежурного несколько листов бумаги, ручку и вернулась в палату. Признания были написаны за пять минут.

По дороге в общежитие я думала о своих дальнейших действиях. Первое — обыскать квартиру бандитов. Ее успели опечатать, но обыска еще не было. Возможно, удастся там обнаружить что-то, что хотя бы косвенно укажет на заказчика. Несомненно, человек, заказавший убийство Сурковой, хорошо знал Ольшанского и его товарищей. Какие-нибудь прошлые дела или общие знакомые. Вторым пунктом плана я определила обыск в квартире убитой. Причем все надо сделать быстро, до милиции. Надо еще позвонить ей на работу и выяснить, какими проектами женщина занималась в последнее время. Это тоже может вывести на заказчика. Потом карточка, на которую заказчик перевел деньги. Надо пробить и это направление. Денежные операции всегда оставляют много следов.

В комнате общежития стояла мертвая тишина. Уваров спал на кушетке при включенном ночнике. В руке Андрей сжимал электрошокер. Электронные часы на журнальном столике показывали половину двенадцатого. Я аккуратно вынула из руки клиента шокер, чтоб он не жахнул им себя во сне, и пошла поставить чайник. Соорудив бутерброд из НЗ, хранившегося в холодильнике, я присела к компьютеру просмотреть базу данных МВД и ГУИНа. Нужно было найти подельников, людей Ольшанского и его товарищей. В отдельный файл я сохраняла все, что казалось интересным. Так как информации о возможных причинах убийства по-прежнему было мало, выяснить что-либо конкретное я не смогла.