Я напомнил:

– Договаривались о десяти! Иначе женитесь сами.

– Остальное в акциях, – напомнил он. – Солидные люди поступают именно так. А если все деньги на счет – это мечта бедняков.

Я буркнул:

– Ладно. Хотя я вообще-то и есть бедняк из бедняков.

– Бедность не порок, – сказал Мещерский, – хотя, конечно, наука голодать не должна.

– Но голодает, – сообщил я, – кстати, во всех странах.

Он вздохнул.

– Мы все еще не в идеальном мире… Словом, у нас назрела крайне щекотливая ситуация… в разрешении которой не помогут навыки спецназа, умение точно стрелять в темноте или прыгать по крышам. В общем, нужны люди, умеющие правильно оценить ситуацию.

Бондаренко подсказал тихонько:

– Оценить и принять решение.

– Ого, – сказал я. – А после «принять решение» что-то следует еще?.. Выстрел в затылок, удавка на шею или удар ледорубом?

Они переглянулись, Мещерский поинтересовался с каким-то странным выражением:

– Почему именно ледорубом?

Я сдвинул плечами.

– Не знаю. Так, странная ассоциация. Возникла – и все тут. Поэтическая вольность. Не обращайте внимания.

Они переглянулись снова, Бондаренко промолчал, Мещерский проговорил с некоторой заминкой:

– Вы как будто мысли читаете… Нет-нет, никаких ледорубов, никаких убийств не требуется! Совсем наоборот. Мы крайне заинтересованы в жизни и здоровье некоего… товарища.

Бондаренко подсказал:

– Он крупный партийный деятель в недавнем, по меркам истории, прошлом. Член ЦК КПСС, кандидат в Политбюро КПСС, заведующий весьма важным отделом…

Я взглянул остро.

– А-а, так вот почему эта ассоциация с ледорубом?.. Странно, если вы не хотите его… рубануть, то при чем тут ледоруб?

Мещерский поморщился, а Бондаренко сказал терпеливо:

– Наверное, потому, что его хотят рубануть другие. Не обязательно ледорубом, но… вы очень чуткий человек, Владимир Алексеевич. Хотя оценили ситуацию неверно, но ощутили нечто эдакое, верно?

Я поинтересовался:

– Если вам нужно его всего лишь охранять, то что может быть проще? Поместить на правительственную дачу, поставить хорошую охрану… Как я понимаю, он человек пожилой, даже очень пожилой, никуда не ездит, разве что сидит в кресле-качалке на веранде и любуется на закат…

Мещерский вздохнул.

– Вы все понимаете верно. Все так и есть. Конечно же, он находится в охраняемом месте. Но одна тонкость. Он узнал об угрозе своей жизни и напомнил нам, что в день его смерти начнется рассылка весьма важных документов.

Я уточнил:

– По инету?

– Да, – подтвердил он. – По емэйлам, скайпу, мессенджерам и прочему-прочему. Во все СМИ, всем лидерам… Электронная почта позволяет отправить миллионы писем в одну секунду, таково наше паршивое для работы секретных служб время.

– Оно дает и возможности, – напомнил я. – Инет можно отрубить, заглушить, да вообще сотни способов перекрыть кислород любой электронике.

Мещерский вздохнул.

– Как раз этого делать и нельзя.

– Прекращение связи, – спросил я, – вызывает рассылку автоматически?

Он кивнул.

– Да. Вы все понимаете с полунамека. Программа «Мертвая рука». Надеюсь, капитан Волкова у вас чему-нить научится. Если этот человек перестанет подавать сигнал, останавливающий рассылку, будет катастрофа.

Я спросил внезапно:

– А эта легенда насчет крепкой семьи по пролетарскому образцу… это не для него ли создается?

Он посмотрел на меня с интересом.