Наступила тишина. Сайл побледнел, как привидение. Наконец Лурия мягко проворковала:

— Не кости, дорогая. Кости и карты — это для уличных шарлатанов, которые возьмут ваши деньги и наговорят всего, о чем вы, по их понятиям, мечтаете. Я вещаю истину. Сайл проговорил: — Пророчица вошла сегодня в транс. Если она сообщила так мало, то потому лишь, что измождена. Через два дня, на публичных прорицаниях ты сама увидишь, как утомляют пророчества.

— Сайл любит всем все объяснять, — заметила Лурия. — Ты покажешь ему, насколько вы преуспели, а потом он мне все объяснит.

— Ах, пророчица! Посмотрела бы ты, как маршируют рабы, — снова воскликнул Сайл и начал подробно описывать точность, с которой выполняются упражнения, и замолчал лишь, когда принесли последнюю перемену блюд: замороженные фрукты и сладкое белое вино.

Лурия чисто символически отведала свою порцию и тут же позвонила в колокольчик. Чтец замолчал. Ужин подошел к концу. Подали кресло для Лурии, два здоровенных служителя помогли ей туда забраться, кресло унесли. Еще один служитель взял за руку Дафну, и она покорно, как ребенок или лунатик, пошла за ним. Рот ее был приоткрыт, и на подбородке блестела слюна.

Рабы потянулись из зала, за ними летели стайки огоньков. Тут Рига сказала мужу:

— Ты слишком добр к Лурии. Она этого не заслуживает. К тебе она относится вовсе не с такой добротой. А ведь ты работаешь на нее изо всех сил.

Сайл мягко возразил:

— Она день и ночь думает про требование о сдаче. Ну и, разумеется, о публичных прорицаниях тоже. Мы все в последнее время поддались нервозности.

Рига сказала:

— У Лурии есть ее великолепные войска, которые могут ходить строем хоть целый день и ни разу не собьются с ноги. Зачем же ей беспокоиться об ультиматуме? — Она сладко улыбнулась Таморе и, обращаясь к ней, проговорила: — Полагаю, ты делаешь все возможное, но наверняка тебе хотелось бы иметь настоящих солдат.

— Других у нас нет, — вмешался Сайл, глядя на Йаму. — Уверен, что рабы будут стоять насмерть.

— Конечно, будут, — отозвалась Рига. Она протянула руку, и муж помог ей подняться. Ее круглый живот заколыхался, натягивая шелковое платье. Она добавила:

— И смерть придет очень быстро. Йама, Тамора, я не виню никого из вас. Наша добрая пророчица заявила, что нас ждет победа, а потому она и думать не желает ни о чем, что может эту победу обеспечить. Разумеется, нельзя и помыслить о продаже одной десятой части ее драгоценностей и безделушек. Пусть она никогда их и не носит, но ведь они — наследственное имущество и разве можно им пожертвовать ради такой ерунды, как охрана Департамента. Так что будем довольствоваться тем, что есть, и разделим судьбу Департамента.

Тамора выпрямилась. Было видно, что она очень разозлилась. Показав острые белые зубы, она заявила:

— Если в моих действиях вас хоть что-нибудь не устраивает, я тут же подам в отставку.

Сайл успокаивающе взмахнул руками:

— Ну, пожалуйста! Никто не имеет в виду ничего подобного! Я своими глазами видел, как прекрасно ты натренировала наших рабов. Что за зрелище! Они так красиво маршируют!

— Тогда твои отчеты, наверное, неправильно истолковали. Извините. Мне пора заняться делами.

Сайл поймал руку Йамы и мягко сказал:

— Проводи меня, сделай одолжение.

Йама посмотрел вслед Таморе, но она уже спустилась с помоста и стремительно рассекала толпу рабов, которые расступались перед ней, как колосья перед косцом. Он сказал:

— Ну, разумеется.

Прикосновение Сайла, его фамильярный тон пробудили в душе Йамы беспокойство и странное волнение.