Уж так я обрадовалась, Феденька, сердце мое, услышав о скором твоем возвращении, что и слушать перестала, что там бормочет мерзкая старуха. Самое главное она мне поведала, а все остальное меня не интересовало.

Наскоро попрощавшись, я выбежала из ее страшной лачуги. Гадалка что-то крикнула мне вслед, но я не обратила внимания. Стоял поздний вечер, а родители всегда волнуются, когда я задерживаюсь. Сказать им правду о том, где была, я не могла, а лгать не хотела, хотя уже не раз приходилось в последнее время.

И вот, гуляя в тот вечер по берегу, я все вспоминала слова странной старухи. Море меняет людей… Что она имела в виду? Что могло статься с моим милым Феденькой? Как он изменился?

От раздумий меня отвлек батюшка. Оказалось, он уже давно наблюдал за мной, стоя на расстоянии, а я и не замечала этого, пока он меня не окликнул, поскольку вдоль берега нашего громоздятся большие черные валуны, заслоняющие вид. Высокий, широкоплечий, в темной одежде, какую надевал обычно, отправляясь смотреть, как идут дела на его рыбном заводе. Издалека его можно было принять за каменную статую.

Батюшка подошел ко мне, грозно хмуря густые брови.

– Маменька беспокоится, а ты даже в провожатые не взяла никого, – упрекнул он, – позабыла об осторожности. По городу ходят нехорошие слухи! Ты уже совсем взрослая, а ведешь себя порой как неразумное дитя.

Слухи об исчезновении людей… Конечно, я их слышала.

Несколько дней назад вечером в порту бесследно пропал старый рыбак. Хватились его не сразу, он одинокий был, пил сильно. Поискали-поискали – нет нигде, потом кто-то сказал, якобы видели, как он вышел в море на своей утлой лодчонке. Рыбак так и не вернулся, видать, утонул, и тела не нашли. Ну, по нему горевать некому было. Но затем в деревне неподалеку отсюда пропало двое детей, мальчик и девочка. Несмышленыши, они тоже могли утонуть, если шторм застиг в дороге. Но почему-то поползли по окрестности странные слухи… вроде бы и не утонули они вовсе…

– Я уже собиралась идти домой, батюшка, – солгала я отцу.

Не хотела слушать его попреки. Да и не опасалась я ничего, имение наше совсем рядом, а дом так вообще почти отовсюду виден, из любой точки города, – это из-за того, что поместье располагается почти на вершине скалы. И высокий стеклянный купол оранжереи тоже возвышается над деревьями, окружающими поместье.

Но батюшку это ничуть не успокоило. Он крепко взял меня за руку и почти силой повел за собой. Я едва успевала смотреть под ноги, чтобы не поскользнуться на влажных камнях.

И тут вдруг будто позвало меня что-то. Неслышное, бесшумное, но такое знакомое… Я обернулась и увидела тебя.

Мой любимый, мой милый, ненаглядный друг Феденька! Ты глядел из-за больших валунов прямо на меня. Я не поверила своим глазам, но это был ты, ты! Твое лицо, твоя фигура, твой образ, который столько раз являлся мне в моих одиноких снах.

Ты слегка похудел и выглядел очень уставшим, но все равно я тут же узнала тебя. Ты приложил палец к губам, сделав мне знак молчать, но я не смогла сдержаться. С радостным криком я вырвалась из батюшкиных рук и бросилась к тебе.

Батюшка что-то кричал мне вдогонку, но я не слышала. Я мечтала лишь об одном – обнять моего милого Феденьку, прижаться к нему! Увы…

Обогнув черные каменные глыбы, я никого не увидела. Лишь невдалеке раздался громкий всплеск, и под темной водой метнулась какая-то смутная тень.

Но мне точно не померещилось, ведь я увидела твои следы на камнях, они были еще мокрые. Видимо, любимый, ты не захотел встречаться с батюшкой. Вы никогда не любили друг друга, об этом многие знают, и я ни в чем тебя не виню. Я снова приду на береге одна, и мы с тобой встретимся, обязательно встретимся!

Батюшка догнал меня, снова схватил за руку и потащил за собой, строго выговаривая за непослушание.