До чего приятная мысль — всего за десять лет она рассчиталась с Центральными: Мирами, достигла заветной цели, предела мечтаний всех кораблей МТ. И что дальше? Ей нужно «тело», но к его выбору она должна подойти крайне осмотрительно. И еще ей нужна цель, смысл жизни, предназначение. Как знать, может быть, одно заменит другое? Или наоборот?

— Тогда я могла бы отправиться к туманности «Конская голова», — сказала она вслух, чтобы снова услышать эти слова.

И сразу нахлынули воспоминания, которые она так старательно отгоняла все эти годы: вот Дженнан сидит, облокотившись на пульт, и улыбается ей, взгляд его лучится нежностью и мягким юмором…

— Если нас когда-нибудь снимут с этих нудных рейсов, мы сразу рванем к нашей туманности, договорились?

Теперь она не связана рейсами, вот только Дженнан лежит на кладбище базы Регул, и все их дерзкие, счастливые замыслы похоронены вместе с ним. А предпринимать такой полет в одиночку — пустая затея, такая же бесплодная, как она сама.

Ох уж эта туманность «Конская голова»! Чтобы отвлечься от печальных мыслей, Хельва произвела быстрый расчет: да это ей под силу, хоть она по-прежнему зависит от человека. Ядерный реактор у нее вполне современный, хотя не мешало бы инженерам пошевелить мозгами и разработать новый источник энергии, способный полностью реализовать релятивистский принцип. Это все равно, что установить на мощную наземную машину две высокие передачи и не иметь возможности их использовать, потому что они за пару мгновений сожрут весь запас топлива. Тем не менее, мчась на максимальной скорости, она и сейчас могла бы добраться до туманности «Конская голова»… за сто галактических лет. И что потом? Ведь нужен кто-то рядом, чтобы отпраздновать победу, разделить радость свершения, — иначе любой триумф теряет смысл. А если нет стимула, то и достижение становится никчемным. Нет, не имея цели впереди, нечего и браться за дело.

Теперь Хельва понимала, почему корабли более ранних модификаций внезапно и без каких бы то ни было видимых причин покидали службу. Странно, почему все считают, что свобода от финансового гнета — такое уж большое завоевание? Вот она его достигла. И к чему пришла? Капсульники, которые так неотвязно мечтают об этом, — вроде Амона или Трила — никогда не поверят, что здесь важен только сам факт освобождения, не больше.

Ее тягостные размышления прервал сигнал межсудовой связи.

— Хельва, это 422.

— А, Сильвия!

— Только тебе я позволяю звать себя по имени. Ходят слухи, что ты расплатилась.

— Судя по моим подсчетам, да.

— Что ж ты тогда такая кислая? Ведь это не конец света, а только начало.

— Начало чего?

— Я вижу, передряга на Бореалисе далась тебе нелегко.

— Да нет, со мной все в порядке. Просто я не люблю одиночество.

— Ты не ценишь своего счастья, — по обыкновению ворчливо заметила Сильвия. — Я-то думала, ты рада-радешенька, что избавилась от своего недоумка Терона. Он так напоминал мне этого идиота… впрочем, не будем о нем. Учти, Хельва, ты должна действовать с умом. Ты расплатилась с долгами за неполных десять лет — а это неслыханно короткий срок. Слишком короткий, чтобы Центральные Миры захотели так легко с тобой расстаться.

— Я не уверена, что сама этого хочу.

— Ты в своем уме? — раздраженно проговорила Сильвия. — Послушай, если они вздумают навязывать тебе свои игры, обратись в Комитет по охране мутантов или в Общество защиты интересов разумных меньшинств.