— А хороша, — сказал он мистеру Бьюкенену. — Шла с полным грузом, как яхта. Помните последний заряд шторма в море? Честное слово, Бьюк, я горд за нее.

— Да, безусловно, — кивнул механик и оглядел разгромленные палубы. — Со стороны может показаться, что мы потерпели кораблекрушение, но мы-то знаем, что это вовсе не так.

И все детали на «Димбуле» были горды донельзя, а фок-мачта и таранная переборка, обладавшие характером напористым и честолюбивым, упрашивали Пар, чтобы он известил порт Нью-Йорк об их прибытии.

— Расскажи про нас этим большим судам, — сказали они, — а то они вроде бы и внимания-то на нас не обращают.

Стояло прекрасное, чистое, спокойное утро; с рейда цепочкой с интервалом в полмили величественно направлялись в открытое море «Мажестик», «Париж», «Турень», «Сербия», «Кайзер Вильгельм II» и «Веркендам». На кораблях играли оркестры, с буксиров кричали и махали платочками. «Димбула» отвернула штурвал, очищая путь большим пароходам, а Пар, который достаточно повидал на своем веку и не упускал лишней возможности покрасоваться, закричал:

— Ого-го-го-го! Работники и герои Больших морей! Сим объявляем всем, что мы, «Димбула», вышли из Ливерпуля и за пятнадцать суток девять часов с тремя тысячами тонн. на борту впервые в жизни пересекли Атлантику. Мы не потонули. Мы прибыли сюда в целости. Мы храбро бились с невиданным штормом. Нам разбило палубы, мы испытали все виды качки, мы думали, нам конец. Но мы все выдержали, пришли в Нью-Йорк через всю Атлантику, через ужаснейшую, небывалую бурю. Мы — «Димбула»!

Великолепная колонна судов шла размеренно, как последовательность времен года. «Мажестик» сказал: «Надо же!», «Париж» проворчал: «Подумаешь!», «Турень» согласилась: «Oui!» и выпустила кокетливый завиток пара. «Сербия» усмехнулась: «Х-хо!», а «Кайзер» и «Веркендам» отозвались «Hoch!», и наступило опять молчание.

— Я сделал все, что серьезно сообщил Пар, — но, похоже, не произвёл на них должного впечатления. А как по-вашему?

— Сущее безобразие, — отозвалась кормовая обшивка. — Неужели не видно, как нам досталось? Нет ни одного корабля, который бы перенес то, что мы.

— Это я поостерегся бы утверждать, — сказал Пар. — С некоторыми из этих кораблей я знаком и приводил их через такие же шторма не за полмесяца, а за шесть дней, причем водоизмещение кое у кого больше десяти тысяч тонн. Один раз, например, «Мажестик» захлестнуло вместе с трубой, и, если мне не изменяет память, «Аризоне» я помогал темной ночью уйти задним ходом от айсберга. Как-то я спасся из машинного отделения «Парижа», потому что в нем было тридцать футов воды. Не спорю, конечно…

Внезапно Пар смолк: под носом «Димбулы» проскочил буксир с группой политиков и духовым оркестром. Они проводили отплывавшего в Европу сенатора и теперь взяли курс на Хобокен. Долгое молчание обволокло «Димбулу» от форштевня до винта. Потом новый мощный голос заговорил как будто спросонья:

— Кажется, я нагородила тут ерунды.

Пар сразу понял, в чем дело. Когда корабль становится кораблем, все разговоры на нем смолкают и голоса сливаются в один голос — голос самого корабля.