Изменить размер шрифта - +
Войны не было, но не было и контактов. Словно обе стороны существовали в разных измерениях, разных вселенных и не замечали друг друга.

Военная база Гуантанамо приобрела широкую известность благодаря песне «Гуантанамера» и, позднее, в связи с открытием здесь тюрьмы для исламских террористов. Тюрьма, по образцу пресловутого замка Иф, где томился в молодости граф Монте-Кристо, была рассчитана на пожизненное содержание заключенных. Но новый президент США, черный, как катафалк, и добрый, как Санта-Клаус, на следующий же день после вступления в должность подписал приказ о ее расформировании и закрытии.

И вот, в соответствии с международной программой антитеррористического сотрудничества, кубинский торпедный катер швартовался у причала с американским флагом. Еще вчера такую картину невозможно было бы представить. Но сегодня у командира катера был приказ: погрузить на борт партию заключенных и доставить в новое место пребывания, на остров Сарагоса.

Большим торпедным катером «Хувентуд» командовал смуглый, довольно молодой человек, капитан корвета Фидель Кабрера. По-нашему, его звание означало – капитан третьего ранга. Многовато для торпедного катера, даже большого. Сам он попросил, чтобы его называли просто по имени и званию, на испанский манер – команданте Фидель.

Его помощник, второй унтер-офицер Лопес, был гораздо старше по возрасту. Когда он слышал такое обращение к своему молодому командиру, то прятал усмешку в густых усах.

Кроме двоих офицеров и двенадцати матросов, на катере находились семь российских спецназовцев-подводников. Вероятно, наверху решили, что так будет солиднее. Программа-то международная. Да и пассажиры беспокойные – как-никак террористы. Вдруг по дороге взбунтуются или сподвижники их отбить захотят?

Инцидент со «Стеллой Челестой» тоже настораживал. Ни яхты, ни полицейского катера так и не нашли. Собственно, торпедный катер для перевозки заключенных и был выбран с целью безопасности. Хоть и старенький, но свои тридцать узлов – около полусотни километров в час – он выжимал. А тут чем быстрее, тем лучше.

Командир спецназовцев капитан второго ранга Татаринов – позывной Кэп – стоял на носу катера. Он всматривался в приближающийся берег. Картина выглядела довольно унылой: серые бараки, серые палатки, вышки охраны, спиральные витки колючей проволоки, протянутые поверх серого забора и металлической сетки.

Сзади к Татаринову подошел боевой пловец старший лейтенант Голицын. Он отвечал на позывной Поручик. Видя, что командир задумался, и не желая ему мешать, старший лейтенант присоединился к созерцанию берега. Для живой натуры боевого пловца такое ожидание было невыносимым. Тем не менее он простоял так несколько минут, пока наконец Татаринов сам не обратился к нему.

– Слушай, Поручик, – спросил командир, – ты когда-нибудь на Колыме был, наши исправительно-трудовые зоны видел?

– Приходилось, – лаконично отозвался тот. – Похожая картина, хотя климат совсем другой.

– Вот и я так думаю, – философски вздохнул капитан второго ранга. – Зона – она и в Африке зона. И в Америке. И не гляди, что тут климат курортный.

К ним приблизился другой боевой пловец группы, старший мичман Диденко, он же Дед. Будучи старшим по возрасту, он пользовался в отряде славой мудрого аксакала. Услышав, о чем говорят товарищи, он мрачно изрек:

– Курорт не там, где климат, а там, где работать не надо. А в этих краях спокон веку каторга была.

Тем временем катер пришвартовался у причала базы, и Татаринов обернулся к своим бойцам.

– Ну, пошли каторжников принимать.

Он первым прыгнул на настил пирса. За ним последовали Поручик и Дед, который не переставал ворчать, что вот, дескать, дожили – из спецназовцев в тюремные вертухаи переквалифицировались.

Быстрый переход