Она снова рухнула на кушетку. Гарденер повесил трубку и подошел к ней, совсем сбитый с толку. Одно ясно — Бобби нужен врач, и Гард его вызовет… но, именно сейчас, ее возбуждение казалось ему наиболее важным.

— Я здесь, с тобой, — сказал он, беря ее за руку, — если это тебя волнует. Ты тоже со мной Бог знает сколько возилась. Андерсон покачала головой.

— Просто мне надо поспать, — прошептала она. — Поспать… и поесть завтра утром. Отоспаться. Не спала… три дня. Может, четыре…

Гарденер уставился на нее, не зная, что и думать. Он вспомнил как Бобби выглядит: нет повода сомневаться в ее словах.

— Что с тобой стряслось?

И почему? — добавил он про себя. — Снотворное? Колеса? Он отбросил это предположение. Несомненно, Бобби могла без колебаний воспользоваться ими, если бы сочла нужным, но Гарденер прикинул, что даже после трех-четырехдневного голодания человек не тощает на тридцать фунтов. Итак, в последний раз они виделись три недели назад…

— Нет-нет, — сказала Бобби, — никаких наркотиков. Глаза широко раскрыты и блестят. В уголке рта выступила слюна, и она судорожно глотнула. Внезапно Гарденеру показалось, что он уже где-то видел такое же выражение лица… Тоща оно слегка напугало его. Выражение лица точь-в-точь как у Энн. Состарившееся и беспомощное. Когда Бобби закрыла глаза, он отметил, как покраснели ее веки признак полного истощения. Затем она снова открыла глаза и стала прежней Бобби… только совершенно беспомощной.

— Я тут собирался вызвать врача, — сказал Гард, потянувшись к телефону. Ты ужасно выглядишь, Бо.

Тонкая, костлявая рука Бобби вцепилась в его запястье. Она сжала его руку с удивительной силой. Он присмотрелся к Бобби, и хотя она до сих пор выглядела ужасно истощенной и смертельно усталой, но лихорадочный блеск вернулся в ее глаза. Взгляд снова стал пристальным, ясным и разумным.

— Если ты позвонишь кому-нибудь, — проговорила она почти обычным, только слегка дрожащим голосом, — наша дружба на этом закончится, Гард. Я сдержу свое слово. Вызывай скорую помощь, клинику Дерри или хотя бы старого доктора Ворвика из города, и это будет концом наших отношений. Ты больше никогда не переступишь порог моего дома. Эта дверь закроется для тебя.

Гард уставился на Бобби с недоумением и ужасом. В какой-то момент он предположил, что она тронулась умом, он с радостью с этим согласился бы… но она была в здравом уме.

— Бобби, ты… Ты понимаешь, что говоришь?

Она понимала вполне; в этом то и был весь ужас. Она угрожала прекратить их дружбу, если Гарденер не сделает так, как она хочет, она впервые прибегала к такому способу давления на него. Что-то новое появилось в глазах Бобби Андерсон: кажется, сознание того, что их дружба — последнее, что представляет для него ценность в этой жизни.

Изменится ли что-нибудь, если я скажу тебе, как сильно ты стала похожа на свою сестру, Бобби?

Нет, — по ее лицу он видел, что уже ничто не способно изменить ее мнение.

— Ты не представляешь, как плохо ты выглядишь, — закончил он.

— Да, — согласилась Бобби, и тень улыбки показалась на ее губах. — Хотя, могу предположить, поверь уж мне. Твое лицо… лучше любого зеркала. Но, Гард, сон это все, что мне нужно. Сон и…

Глаза снова закрылись, но Бобби приподняла веки с видимым усилием.

— Завтрак, — договорила она, — сон и завтрак.