— Погляди-ка на это, старина Гард, — торжественно продекламировала Бобби Андерсон, глядя на остатки вагонетки. Затем она наклонилась вперед, и ее стошнило. Гарденер подхватил женщину и потащил к платформе (Питер беспокойно постоянно вертелся у него под ногами). К тому времени, как Джим добрался до цели, Бобби потеряла сознание. Он осторожно опустил ее на пол и вырубился сам.

В конце концов придурковатая платформа вышла из строя, и Андерсон поместила ее на блоки в конце сада, сетуя, что никто не купит ее даже на запчасти. Гарденер подозревал, что она сентиментальничала.

Сейчас механизм воскрес — хоть он и утратил первоначальный облик за исключением голубой краски и наружной обшивки под дерево, что являлось торговой маркой Кантри Сквайр. Практически вся передняя часть и дверца машиниста были убраны. На месте последней было расположено скопище копающих и землеуборочных приспособлений. Обеспокоенному взгляду Гарденера машина Бобби сейчас напоминала раскуроченный детский бульдозер. На месте решетки торчало острие гигантской отвертки. Мотор выглядел так, как будто был целиком выдернут из старой модели гусеничного трактора.

Бобби, откуда ты приволокла этот мотор? И как ты дотащила его сюда? Боже мой!

И все же этот факт, примечательный сам по себе, только на мгновение приковал его внимание. Взгляд его продвинулся дальше по вскопанной земле до того места, где стояла Бобби, засунув руки в карманы и глядя в яму перед собой.

— Ваши мысли по этому поводу, Гард?

У него не было никаких мыслей по этому поводу, и он остался нем как рыба.

Яма была удивительно глубокой: 30 или 40 футов, как он прикинул. Если бы лучи солнца не падали прямо, Джим даже не разглядел бы ее дна. Между стеной котлована и гладкой поверхностью корабля был зазор фута в 3. И корпус тарелки был абсолютно гладким. Ни цифр, ни символов, ни рисунков или иероглифов.

На дне ямы предмет по-прежнему уходил под землю. Гарденер покачал головой, открыл было рот, но не смог издать ни звука.

То место корабля, о которое Бобби споткнулась в самом начале и вокруг которого стала расковыривать землю, приняв это за банку из-под консервов, оставшуюся после корчевщиков, находилось в 3 футах от Джима. Он уставился на него так же, как две недели назад это сделала Бобби… с одной лишь разницей: когда та впервые заметила краешек металлической обшивки корабля, она стояла на коленях. Гарденер стоял на ногах. Он лишь краем глаза отметил ущерб, нанесенный склону — деревья были срублены и оттащены в стороны, пни торчали как остатки гнилых зубов — он не думал об этом до сего момента. Джим пригляделся бы повнимательней, если бы Андерсон пояснила ему, какой объем склона ей пришлось попросту снести… Само существование холма затрудняло извлечение корабля из земли… поэтому она просто удалила половину для облегчения своей работы.

"Летающая тарелка, — слабо шевельнулась мысль, а потом: Я уже умер. Все это иллюзии смерти. Каждую секунду я могу очнуться и обнаружу, что умею дышать в соленой воде. Каждую секунду. Каждую невероятно долгую секунду".

За исключением того, что такое никогда не случится, потому что все, располагающееся перед глазами, было вполне реально. Действительно летающая тарелка.

И в какой-то мере этот факт был хуже всего. Не космический корабль, не инопланетный грузовой корабль, а именно летающая тарелка. Они были развенчаны представителями Воздушных сил, мудрыми учеными, психологами. Ни один уважающий себя писатель-фантаст не поместит героев своего произведения внутри нее, а если даже он это сделает, то ни один уважающий себя редактор не поставит на полях рукописи жирный знак одобрения. Летающие тарелки вышли из моды одновременно с Эдгаром Р. Бэрроузом и Отисом А. Клайном. Популярность темы дышала на ладан. Летающие тарелки уже ушли в историю; идея как таковая воспринималась не более чем шутка, всерьез воспринимаемая лишь чокнутыми, религиозными фанатиками и, конечно же, постоянно массировавшаяся бульварными газетенками, публиковавшими каждую неделю историю о летающих тарелках типа "Шестилетняя девочка изнасилована инопланетянином, о чем в слезах сообщает ее мать".