– Пока нет, – сразу ответил Асвальд, слышавший этот вопрос уже много раз. – Вот когда вернемся…

– Тебе, как видно, требуется железо?

– Верно. Но не по тем ценам, что приближаются к ценам серебра.

Гельд с трудом удержал усмешку: они со знатным ярлом провели одинаковые изыскания и пришли к одинаковым выводам.

– А хлеба тебе не нужно? Говорлинская пшеница, крупная, как брусника осенью на кусте первого года.

Асвальд усмехнулся. Барландец держался так свободно, говорил так легко и дружелюбно, что при взгляде на его лицо делалось весело и хотелось ему верить. И даже что-нибудь у него купить. Умеют же некоторые делать свои дела!

– Но ты не думаешь, что мои семь кораблей нагружены золотом? – уточнил Асвальд, намекая, что умеет считать деньги, даже если ему улыбаются. – Скажу честно, это не я ограбил Фафнира.

– За вес вот этого молотка я тебе насыплю полкорабля пшеницы. – Гельд глазами показал на гривну Асвальда. – Пойдем-ка потолкуем. И скажи своим людям, чтобы не наступали мне на пятки. Я не собираюсь втыкать тебе нож в бок. Мне это совершенно ни к чему.

Асвальд внимательно посмотрел в глаза собеседника. Гельд отметил, что не ошибся: фьялль – человек умный. Понял, что ему хотят сказать что-то занятное не только о пшенице.

– Пойдем, – сквозь зубы бросил Асвальд и шагнул к морю, где толкалось поменьше народу.

– Слушай, – заговорил Гельд, неспешно шагая вдоль полосы прибоя, жестко шуршащей ледяной крошкой. – Я вижу, ты достойный человек. Мне хотелось бы вести с тобой дела и будет обидно, если ты не вернешься из Медного Леса.

– Подумать только, как трогательно обо мне заботятся незнакомые люди! – хмыкнул Асвальд. – Я был в Битве Конунгов и своими глазами видел того великана. Так что я знаю, что меня ждет.

– Всё знают только Один и Фригг*, не считая спящей вёльвы. Знаешь, как говорят: и маленькая кочка может опрокинуть большой воз. Даже если ты одолеешь великана… Короче, если бы я был конунгом квиттов, я бы не очень хотел, чтобы ты вернулся…

Асвальд опять хмыкнул:

– Я думаю, он хочет, чтобы я вообще не родился на свет. И все фьялли тоже.

– Приятно говорить с умным человеком! – искренне восхитился Гельд. – Некоторые, знаешь ли, думают, что весь свет плачет от счастья, когда их видит.

– Я так не думаю! – уверил его Асвальд. От света от ждал примерно той же любви, что питал к нему сам, то есть весьма умеренной.

– Так вот, если бы я не хотел, чтобы ты вернулся, я запросто мог бы подстеречь тебя на обратном пути из Медного Леса. А потом сказать твоему конунгу, что тебя и твоих людей погубили квиттинские ведьмы. Ведь твой конунг поверит?

– Откуда ты знаешь? – Асвальд резко повернулся и впился взглядом в лицо Гельду.

Его зеленые кошачьи глаза вспыхнули яростью, и Гельду захотелось похлопать его по плечу, чтобы успокоить.

– Вот об этом ты меня не спрашивал! – Гельд предостерегающе поднял руку. – Этот вопрос стоит слишком дорого. Да тебе это и не нужно. Просто я бы тебе посоветовал задуматься о такой возможности.

Асвальд отвернулся от него и сделал несколько шагов вперед, крепко уперев руки в бока и глубоко дыша. Гельд видел, что фьялль изо всех сил старается взять себя в руки, и еще раз удовлетворенно отметил: с этим зеленоглазым дело иметь можно.

– Ты, конечно, можешь мне не верить, но у меня нет причин понапрасну ссорить тебя с квиттами, – продолжал Гельд, тронувшись вслед за Асвальдом и отставая на шаг: ярости требуется простор.