Ему мучительно не хотелось подходить ближе к постели. Ему не нравилась смерть, а кроме того… как только он вошел, лежащий старик померещился ему огромным пятнистым питоном, свернувшимся среди простыней и подушек. Видение сгинуло, но ощущение осталось. Истинно змеиным был взгляд немигающих круглых желтых глаз в дряблых складках век.

– А, – сказал старик, – меня тоже заставляли ее читать в. твоем возрасте. Тебе нравится?

– Нравится. – Это было вымолвлено упрямо, и король выразил свое изумление, пошевелив бровями. – Он был храбрый и могучий и чтил своего короля. Все скорбели о его смерти, и о нем сложили песни. Я бы хотел… так.

Он выглядел слишком маленьким, а к тому же – слишком перепуганным, чтобы его можно было заподозрить в намерении нанести булавочный укол самому Ужасному Королю.

– Как командир арьергарда он действовал паршиво, – высказал свое мнение король. – Будь он моим офицером, я отдал бы его под трибунал. За подобный героизм надобно карать. А ты станешь королем. Тебе скорее придется принимать такие жертвы, подобно Карлу, а не приносить их, как Роланд. Придется научиться терять людей. Некоторые считают, что это тяжелее. Я полагаю, это просто иной жребий. Другие станут жертвовать жизнью ради тебя. Что ж, заплати им хоть песнями, что ли.

Он помолчал, собираясь с мыслями.

– Ты знаешь, что я не таков, как остальные?

Молчание было ответом на эти слова, весьма красноречивое молчание.

– Знаешь, – удовлетворенно протянул старик. – Тебе объяснили, что это страшная тайна, может, даже велели не заикаться об этом вслух. Называли это грехом. А я назову это Могуществом. Всю мою жизнь оно вело и направляло меня, и само было направляемо мною по моему желанию, и помогало мне достигать моих целей. Я позвал тебя, потому что могу передать его тебе.

– Это колдовство? – неуверенно спросил сын.

– Абсолютное! – усмехнулся король. – У тебя будет своя великая тайна.

– Я… не знаю, государь отец…

– Но ты хочешь стать королем?

– Мне говорили, я должен.

– Тогда так: ты хочешь выжить, став после меня королем? Знаешь ли ты, сколько у тебя появится врагов, как только ты взойдешь на трон? И сколько у тебя останется друзей? Тех к кому ты сможешь повернуться беззащитной спиной?

– Я… не поворачиваюсь спиной, государь.

– Похвальная привычка. Тогда выражусь так. Сию минуту я могу передать тебе все, чем обладаю. Когда я умру, а это случится скоро, все пропадет втуне, и все сожаления будут бесплодны. Другого случая не представится. Или ты делаешь выбор сейчас, или остаешься с пустыми руками и полной неизвестностью впереди. И всю жизнь будешь зависеть от всех подряд. Короче, я не вижу ничего, что способно вытащить тебя из дерьма, в котором ты окажешься буквально через несколько часов.

– Да, государь, я хочу выжить. Я хочу править и хочу, чтобы моя спина была в безопасности.

– Тогда сделаем это немедленно, – приказал король, – пока у меня есть еще силы произнести нужные слова. Эй ты, там! Как тебя… подай кубок!

Аптекарь, сгорбившись, метнулся за спиной принца к столу и дрожащей рукой протянул Ужасному Королю его питье в массивной серебряной чаше.

– Нет! – Последовал раздраженный взмах руки. – Выплесни эту дрянь! Вот…

Он утвердил над краем чаши узловатое старческое запястье. Рука не дрожала, будто и не он тут умирал.

– Отвори мне вену.

– Не‑ет, – прошептал бедный безымянный аптекарь, отшатываясь к стене. – Я… у меня… у меня ланцета нет…

– Лжешь, – негромко и деловито сообщил ему король.