– Вы их знаете?

– Не очень хорошо. Я была здесь один раз с Джонасом, когда Чарли Уилсон собирал деньги для своей предвыборной кампании в сенат. Честно говоря, не представляю, что я могу сказать вам такого, чего не сказал бы риелтор.

Они подошли к парадному входу. Тайлер открыл дверь и включил свет.

– Ну, для начала скажите, есть ли закон, по которому эти штуки обязательно должны висеть на окнах.

Кэтлин посмотрела на темно-красные портьеры с золотистой бахромой и фестонами и рассмеялась. Оглядевшись по сторонам, она увидела огромное число купидонов, пастушек и голеньких херувимов всех сортов.

– Я слышала, что вторая жена Чарли все здесь переделала по своему вкусу, – серьезно начала Кэтлин, но снова рассмеялась. – Черт возьми, это ужасно!

Тайлер издал вздох облегчения.

– Вы не представляете, как я рад это слышать. Риелтор… леди по имени Прю Барнс… Вы знаете ее?

– Да. Эта женщина… очень своеобразна. Все считают ее высокомерной и спорят, что случится в тот миг, когда она впервые улыбнется.

– К сожалению, я тоже не удостоился ее улыбки. – Тайлер подошел к окну и дернул портьеру вниз. – Я сказал ей, что этот дом выглядит как перворазрядный бордель, и мне показалось, что она была готова хлопнуться в обморок.

Кэтлин запрокинула голову и звонко рассмеялась.

– Господи, как бы я хотела видеть эту сцену… Кинкейд, что вы…

Тайлер дернул посильнее, и вот уже красная портьера огромной лужей лежит у его ног.

– Я спросил ваше мнение, – произнес он самым невинным голосом, – и вы мне его высказали. Прощайте, красные занавесочки.

Кэтлин усмехнулась и протянула руку к одному из херувимов.

– Прощай, херувимчик? – спросила она, кивая в сторону огромного камина. Тайлер сложил руки на груди и кивнул с самым серьезным видом. Кэтлин взяла херувима за толстые ягодицы и внимательно посмотрела на камин, примеряясь. – Не передумали? – уточнила она.

– Ни в коем случае.

Кэтлин размахнулась, и статуэтка разлетелась на мелкие кусочки, ударившись о камень, которым был выложен камин.

– Есть! – сказала она, оборачиваясь к Тайлеру. Ее щеки пылали, глаза сверкали от возбуждения.

Ему до боли во всем теле захотелось сжать ее в объятиях и целовать, целовать… Но он не двинулся с места, не прикоснулся к ней. Только улыбнулся и шутливо отсалютовал.

– Хороший бросок.

– У меня был лучший учитель.

Тайлер вопросительно поднял бровь.

– Нолан Райан?

– Гейдж Бэрон. – Кэтлин улыбнулась. – Мой младший сводный брат. Мне было десять, когда меня привезли в «Эспаду». И последнее, что надо было Гейджу, Тревису и Слейду, так это девчонка, беспрестанно путавшаяся под ногами.

– Но когда они узнали вас, то полюбили, да?

– Да моя физиономия надоела им до смерти. Единственный способ, которым они могли от меня избавиться, так это взять в «Los Lobos».

– Их бейсбольная команда называлась «Волки»?

– Банда. Или клуб. После того, как моя мать уехала в Нью-… – Кэтлин прервала себя на полуслове, словно опомнилась. – Не пойму, зачем я рассказываю вам все это. Вы же спрашивали меня о занавесках.

– Я рад, что вы доверились мне, – мягко ответил Тайлер. – Я хочу узнать о вас как можно больше.

А я – о тебе. Эти слова настолько отчетливо прозвучали в ее сознании, что Кэтлин на миг испугалась, что произнесла их вслух. Но нет.