– «Пеликанов и K°», – уточнил Фима, – а то ты не знал, что рыбные «бабки» привезем!

– Они такие мокрые, что их хрустами язык не поворачивается назвать. Но деньги – они всегда деньги.

Немолодой мужчина в вельветовых брюках и сандалиях на босу ногу работал с деньгами быстро. Купюры мелькали в его пальцах, складывались в пачку, щелкала резинка, и пачка летела в черную хозяйственную сумку, банальную, как мусорный бачок. Деньги сейчас для него были просто бумагой, они его абсолютно не возбуждали. А вот Фима слюну сглотнул, когда увидел чрево сумки, набитое тугими пачками банкнот – долларами, евро и российскими рублями.

– Деньги – дрянь, но без них никуда, – сквозь зубы процедил мужчина, показывая Фиме жестом, что он не любит, когда стоят над душой.

Фима покинул комнатку, но не через бар, а по узенькому коридору, где двое с трудом могли разминуться, – к двойной железной двери, у которой стоял блатной с зажженной сигаретой в зубах и «стволом» – рукоятка со спиленной звездочкой красноречиво торчала из-под брючного ремня. Блатной глянул в «глазок» во двор, открыл одну дверь, затем другую. Фима вышел. У крыльца, почти вплотную к двери, стояло три машины. Поодаль, метрах в пятнадцати, у «БМВ» топтался Серый.

Бунин уже допил кофе, выкурил четвертую за час сигарету. Карл взглянул на часы.

– Ты еще кого-то ждешь?

Законный кивнул, насупил седые брови. Лицо у него стало суровым, и Николай, хорошо знавший Карла, понял, что тот взволнован и не пытается скрыть беспокойство.

Хозяин бара закатал рукава белой рубашки и принялся протирать стаканы. Карл клацал затвором бензиновой зажигалки, а когда ему это надоело, зажег ее, но сигарету прикуривать не спешил, вертел в чутких пальцах вора-карманника, играл с нею. Наконец прикурил, защелкнул крышку.

В это время из-за стойки вышел кассир. Напоминать смотрящему, что еще не вся сумма собрана, он не спешил. Посмотрел по сторонам на корешки книг, на виды Лондона в дубовых рамках, на дверь с торчащим из замка ключом. Он смотрел так, будто попал сюда впервые и уже никогда больше здесь не окажется, а потому пытается наглядеться вдоволь, все запомнить, чтобы потом рассказывать внукам, как выглядит Биг-Бэн, Трафальгарский сквер, мосты через Темзу, Бейкер-стрит, Тауэр. И, наглядевшись, словно надышавшись туманным воздухом столицы Британии, он подошел к Карлу. Законный сидел, опершись подбородком о кулаки.

– Одного еще не хватает, – коротко сказал кассир, заподозрив, что смотрящий не слишком усердно разглядывал посетителей с деньгами.

– Знаю, – ответил Карл.

– Ждать будем? Сколько?

– Сколько надо.

– Понял.

– Чай? Кофе? – спросил хозяин, когда кассир подошел к стойке.

– Минералки. Душновато там.

– Ну что поделаешь, – хозяин наполнил высокий стакан шипящей минералкой.

– Кого ждем? – спросил Бунин, прекрасно зная, что Карл не из тех, кто позволит красть у себя время и станет ждать припозднившегося с платой «бизнесюгу».

Николай не мог понять, почему вор в законе не схватит трубку мобильника или не пошлет пацанов разобраться, чтобы быстро метнулись туда-обратно и вернулись если уж не с деньгами, то с информацией. Карл больше не глядел на часы. Заварка в чайнике уже давно кончилась, законный сидел неподвижно, оцепенев, с полуприкрытыми глазами, словно вспоминал что-то далекое. Иногда на тонких губах пробегала, как ветер по паутинке, волна улыбки и тут же гасла. Если бы Бунину не надо было притворяться слепым, то он взял бы с полки какую-нибудь книжку и принялся читать, не спеша переворачивая страницу за страницей.