|
Королевский состав уже ждал у восьмой платформы; траурный вагон находился в самой середине, а рядом с ним расстелили широкий красный ковер. Под резкие звуки труб военно-морского оркестра гроб медленно поднесли к поезду, осторожно поставили в вагон, закрыли и опечатали двери. Через несколько секунд королева вместе с другими женщинами из семьи вошла в соседний вагон, а в следующем разместились королевские герцоги. Почетный караул отдал честь, оркестры Колдстримского и Шотландского гвардейских полков заиграли «Похоронный марш» Шопена, тонкая струя дыма вырвалась из трубы, и королевский поезд тихим ходом двинулся в Виндзор, чтобы король упокоился в часовне Святого Георгия, где уже лежали его отец и дед.
1 Первая речь военных лет
Красный свет медленно погас, в комнате ненадолго стало тихо. Было шесть вечера 3 сентября 1939 года. По лицу короля все видели, какое облегчение он испытывал. Радиопередача длилась всего несколько минут, но он прекрасно понимал, что она стала одним из важнейших событий его жизни. Было неимоверно трудно, и все-таки у него получилось. Настало время расслабиться и позволить себе улыбнуться. Лайонел Лог протянул королю руку и сказал: – Поздравляю с первой речью военных лет, ваше величество! – И похоже, не с последней, – отвечал король. Они вышли из комнаты; в коридоре стояла королева. – Молодец, Берти! – похвалила она. Король отправился в кабинет, где его должны были сфотографировать. Лог не советовал ему садиться, выступая по радио. За много лет, что король занимался с австралийским логопедом, преодолевая заикание, мучившее его с детства, он твердо запомнил: самое главное – глубоко дышать, а это легче получалось стоя. Но фотографировался он всегда сидя, чтобы получился более задушевный образ. Так было и в тот день; назавтра на первых страницах всех газет мира появился портрет короля в полной адмиральской форме, со всеми регалиями: монарх величественно сидел за столом, а прямо перед ним стояли микрофоны. Королева непринужденно заговорила с Логом. Пять дней тому назад она на ночном поезде прибыла из Шотландии на вокзал Юстон. В конце мая – начале июня король с королевой совершили почти месячное утомительное турне по Северной Америке, и теперь им хотелось только мира и покоя Балморала. В начале августа они двинулись на север, но угроза войны становилась все сильнее, и король вернулся в Лондон. Королева, задержавшись в Шотландии еще на несколько дней, тоже приехала в столицу. С каждым днем обстановка накалялась, и она буквально не отходила от мужа, оказывая ему бесценную помощь. Принцесс, тринадцатилетнюю Елизавету и девятилетнюю Маргарет Роуз, она не взяла с собой, но строго-настрого приказала: если начнется война, переправить их в Биркхолл, небольшое поместье на территории Балморала, которое считалось менее уязвимым для вражеских бомбардировщиков. Королева написала своей старшей сестре Розе, и попросила ее не бросать дочерей, если что-нибудь случится с ней самой и королем. Однако гувернантка девочек, Марион Кроуфорд, которую все звали Кроуфи, получила распоряжение «насколько возможно, придерживаться обычного распорядка». За тринадцать лет до этого герцог Йоркский впервые поднялся по двум лестничным пролетам в кабинет Лога по адресу Харли-стрит, 146. Так начались отношения, изменившие жизнь обоих мужчин. Сначала герцог очень не хотел идти. Он успел перевидать уже немало так называемых специалистов – кто-то не поленился подсчитать, что целых девять. Но все как один оказались шарлатанами, их странные методы лишь усиливали злость и досаду Георга всякий раз, когда надо было говорить, а у него ничего не выходило. Окружающие привыкли к тому, что между собой называли его «закидонами», – вспышкам бурного гнева, пугающей ярости. Но жена, принимая его злость и досаду очень близко к сердцу, настояла: пусть все-таки последний раз попробует. |
