Двери лифта открылись, и она вышла.

— Хорошего вечера, — произнесла она, махнув рукой.

Макс Кинг был известен, но не известен своей личной жизнью. В статьях о нем, которые я читала, никогда не упоминалась ни одна женщина, что наводило на мысли, что он гей. Если бы он был геем, но он конечно, очень впечатляющий натурал. И он мне ничего не должен, и не потому что мы договорились, что находимся в Вегасе, но это совершенно не значит, что так скоро он отправился в тот же самый Вегас, но уже с другой.

Лифт добрался до подвала, я вышла, таща за собой белье. Возможно, мне стоит подумать и сдать эту квартиру в субаренду и переехать в Бруклин.

Я бросила сумку «ИКЕА» на пол, что-то бормоча себе под нос, когда вдруг поймала себя на мысли, что в прачечной я не одна. Девушка подросток сидела на длинном столе напротив стиральных машин и сушилок, и смотрела на меня. Я подняла на нее взгляд.

— Привет, — произнесла я.

— Привет, — с улыбкой ответила она. Судя по тетрадям на коленях, она делала домашнее задание.

— Ты здесь скрываешься? — спросила я. В ее возрасте я любила где-нибудь прятаться. У нас в доме нигде не было покоя, и я жаждала тишины.

Она нахмурилась, как будто задумалась о моем вопросе.

— Не совсем. Пока стирается белье я делаю домашнее задание.

— Ты занимаешься стиркой?! — Я с щелчком открыла стиральную машину и начала вылавливать из сумки полотенца.

Она пожала плечами.

— Только раз в месяц, когда живу у отца, кое-что…

— Я понимаю. Парням намного легче, да?

Она закатила глаза, и мне захотелось засмеяться. Девушка была красивой с оливковой кожей и длинными темными волосами, спадающими на плечи.

— Слишком легко. Я имею в виду, нет определенных периодов? Почему Бог решил, что так будет справедливо?

Я закрыла первую стиральную машину и перешла ко второй.

— Ну, можно предположить, что Бог сам мужчина, верно? — Я вытащила свои цветные вещи и загрузила в машину. — И мне кажется, что он понял, что мужчины, как дети, поэтому с таким делом явно не справятся.

— Дети, это точно. Они вопят, когда не могут добиться своего, как младенцы.

Я засмеялась.

— Ты совершенно права.

— И всегда думают, что правы во всем. Мой отец вчера просто стал бешенным, потому что я выбрала платье для танца на выпускной восьмого класса, которое ему не понравилось. — Она наклонилась вперед, кружа руками в воздухе. — Я сказала ему, что выросла и что в платье без бретелек не выгляжу шлюхой.

— Однозначно нет. Но думаю, у твоего отца другое мнение на этот счет. Хотя я не знаю, потому что я росла без отца. — Мне всегда хотелось иметь очень заботливого отца, который мог бы сказать моим парням, чтобы они относились ко мне уважительно и держали свои руки при себе. Мой отец даже не знал, что у меня был танец по окончанию восьмого класса, не говоря уже о платье, которое было на мне.

— Без отца? Он что умер? — спросила она, по-видимому, даже не подозревая, насколько это личный вопрос.

Я улыбнулась.

— Нет. Он просто не интересовался мной.

Девушка помолчала, а затем произнесла:

— Ну, мой отец слишком интересуется. Раньше я думала, что мама строгая, а теперь…

— А что твоя мама говорит о платье?

Она пожала плечами.

— Папа должен сказать свое последнее слово. По-моему, она не успела поговорить с ним на этот счет? — Она покачала головой. — Я продолжаю ему твердить, что ему нужна подружка. Ему необходима взрослая девушка, которая могла бы сказать, что я иногда права.

— Ты хочешь, чтобы у твоего отца была подружка? — Разве дети не хотят, чтобы разведенные родители снова были вместе, а не двигались дальше каждый сам по себе?

— Конечно.