— Я не знала, что между вами настолько все серьезно, — сказала она.

— Это не серьезно. — Возможно, это стало серьезным, нежели я предполагала.

— Но мне кажется это достаточно серьезно, если ты хочешь, чтобы он выбрал тебя, а не свою работу, — произнесла Грейс. Я молчала, потому что не знала, что сказать. — Что он сделал в качестве оправдания? — спросила Грейс.

— Он только сказал, что клиент имеет право выбирать команду.

Грейс поморщилась.

— Не смей говорить, что он прав. — Он был не прав, правда ведь? — Все было бы иначе, если бы мы с Максом не трахались. Иначе. Я не просто обычный сотрудник. — Я точно не могла сказать, кем мы, на самом деле, являлись друг для друга, и предполагала, что больше это не имеет значения. Но он мог бы как-то… Ну, не знаю, проявить ко мне преданность. Не так ли?

— Я не уверена, что ты была всего лишь расстроена, что даже написала заявление об уходе, если, как ты говоришь, вы всего лишь «трахались». Ты говоришь, что это не серьезно, но это под каким углом посмотреть. Ты испытываешь к нему чувства?

Я убрала волосы с лица, как будто это могло помочь мне более четко разглядеть всю картину. Были ли у меня к нему чувства?

— Мне хочется двинуть его по лицу; это считается за чувства? — спросила я, Грейс стала растирать мне спину.

Но я не хотела ударять Макса, не совсем. Я даже не злилась на него. Я чувствовала себя надломленной, как будто мне врезали в живот правым хуком. Я понимала, что мне нравилось с ним общаться, наслаждалась быть с ним рядом, я была счастлива, и не только тогда, когда у нас был секс. Я не могла вспомнить, когда бы кому-то так доверяла. Никому. Отец позаботился о том, чтобы я выросла с разбитым сердцем, шрамы после наших отношений, создали определенные барьеры между мной и другими мужчинами. Никто никогда не прорывался через мою броню. Никто, кроме Макса. Хотя у нас был просто секс — удивительный секс, а потом он открылся мне, и мне ничего не оставалось, как последовать его примеру. Он раскрыл меня, и я позволила ему заботиться о себе.

— Мне кажется, что ты испытываешь к нему больше, чем признаешься даже самой себе, — сказала Грейс.

Конечно, у меня были к нему чувства.

С Максом было все по-другому, был совсем другой опыт, во-первых, я никогда не работала с мужчиной, с которым у меня были отношения, во-вторых, до того, как еще все начиналось, я уже знала, что все обязательно закончится. Я знала, что оставлю своего парня из университета, когда мы получим дипломы. Я знала, что парень, с которым я иногда встречалась в Беркли, никогда не покинет Северную Калифорнию, а я никогда не перееду к нему. Я всегда знала, что будет конец до того, как все началось. И это меня устраивало. Поэтому я не привязывалась и не строила никаких ложных ожиданий. С Максом я не видела конца, и поэтому сейчас чувствовала себя обманутой — мы могли бы быть вместе и в будущем. Мои ожидания от него, от нас, были слишком высокими, у нас не было границ.

Я с таким отчаяньем хотела, чтобы Макс сказал моему отцу, что если он не хочет, чтобы я занималась его проектами, Макс не хочет иметь с ним дело. И, конечно же мне очень хотелось, чтобы мой мужчина поставил меня на первое место. Перед деньгами, перед бизнесом. Я хотела, чтобы Макс поднялся и сделал то, что мой отец никогда для меня не делал.

Теперь я поняла, что мое сердце закрылось для счастливого будущего. Закрылось. Каждый мужчина, который появится в дальнейшем, будет сталкиваться о мои границы.

Я стояла в гардеробной Грейс, окруженная ее дизайнерскими нарядами, которые я носила с тех пор, как приехала чуть больше недели назад.