Изменить размер шрифта - +
Спорили они обо всяких идейных - главным образом социальных вопросах и, конечно, невзирая на все эти бурные распри, дня не могли прожить друг без друга. Нужно ли говорить, что Александра Никитична следовала за своим мужем повсюду, куда бы царские власти ни ссылали его. Смолоду она была связана с революционным подпольем, участвовала в женском движении шестидесятых - семидесятых годов и уже тогда завоевала себе почетное имя как передовая писательница для детей и подростков: ею написано большое количество книг, проникнутых идеями той великой эпохи, которая сформировала ее духовную личность*.

______________

* Из ее произведений мне запомнились повести: "Брат и сестра", "Гувернантка", "Надежда семьи", "Чужой хлеб". Ей принадлежат биографии Франклина и Нансена. В демократически настроенных кругах эти книги пользовались большой популярностью.

Уже познакомившись с нею, я случайно узнал - и это заинтересовало меня больше всего, - что она родная сестра Петра Ткачева, известного в свое время публициста и критика, одного из самых ярых максималистов народничества, какие когда-либо существовали в России.

Его недаром звали якобинцем: ради того, чтобы революция могла произойти сейчас, а не завтра, он предлагал простое и радикальное средство: срубить головы всем без исключения жителям Российской империи старше двадцати пяти лет. Вообще, читая его грозные статьи в легальной и нелегальной печати и зная, что он был связан с Сергеем Нечаевым, я считал его одним из самых свирепых фанатиков и очень удивился, когда Александра Никитична поведала мне, что трудно было найти более мягкого, незлобивого и даже кроткого человека, чем он, покуда дело не касалось его убеждений*.

______________

* Это подтверждается и воспоминаниями Анненской "Из прошлых лет", "Русское богатство", 1913, No 1, стр. 63.

Слушая ее рассказы, я, помнится, тогда же подумал, что в ней самой сочетаются те же противоречивые черты ее брата: я уверен, что ее внучки (Соня - в Ленинграде и Таня - в Москве) вспоминают о ней как о самой добросердечной и любящей бабушке, но все же чувствовалось в ней что-то крутое, непреклонное, как и в ее брате Ткачеве. В другом месте мне уже случалось рассказывать, что она была убежденная противница сказок и, воспитывая Танюшу, свою племянницу и приемную дочь*, всячески оберегала ее и от "Гусей-лебедей", и от "Конька-Горбунка" и читала ей, семилетней, главным образом научные книги по зоологии, ботанике, физике**.

______________

* Татьяну Александровну Богданович.

** Подробнее см. в моей книге "От двух до пяти". М. 1961, стр. 193-194.

В этом деле она не знала никаких компромиссов.

Но мне хочется тут же прибавить, что во всем остальном она обнаружила большой педагогический такт. Благодаря ей Татьяна Александровна стала одной из образованнейших женщин: превосходно знала языки, превосходно изучила русскую и мировую историю. Она тоже написала много книг и, уже в советское время, к концу своей жизни, создала ряд исторических романов для юношества.

Был у Александры Никитичны еще один воспитанник, Иннокентий Анненский, впоследствии поэт и ученый. Он остался сиротой в раннем детстве и вырос в семье своего старшего брата. Александра Никитична относилась к нему с материнской заботливостью.

Теперь они редко встречались, и когда я увидел их вместе (это было всего лишь однажды), мне показалось, что он, заслуженный писатель, пожилой человек, стесняется, робеет перед нею, как школьник. Не знаю почему, она редко говорила о нем, и лишь впоследствии, лишь из его книги "Кипарисовый ларец" я узнал, что он посвятил ей задушевные строки, где с большим поэтическим чувством вспоминает то далекое время, когда он был ее учеником и воспитанником.

VI

Несмотря на бессонницу, Короленко в последние дни своего пребывания в Куоккале упорно с утра до вечера работал над той статьей, которая так волновала его: о бесчеловечии военных судов.

Быстрый переход