— Тсс… — шептала она снова и снова. — Не надо бороться, Коди, не надо. Все прошло, ты в безопасности. Ты снова дома.

Бросив мокрое полотенце на пол, она хорошенько тряхнула его за плечи, заставляя проснуться. Тщетно, кошмар прочно завладел его головой.

Коди шептал слова, которые, по всей вероятности, во сне оборачивались криками:

— Они окружают нас… окружают! Надо прорываться… Его голос срывался, он метался из стороны в сторону.

Сердце Квин сжималось от боли. Она понимала, что он боится быть сбитым.

— О черт… почему так трясет?.. — Он вдруг перестал сучить руками и ногами и застыл на долю секунды, затем как-то дико изогнулся. — Меня сбили… Меня сбили! Я падаю… падаю… Мейдей! Мейдей!

Глаза Квин расширились от ужаса, когда она услышала, что он бормочет координаты своего местонахождения, сердце ее бешено колотилось.

Он вновь начал извиваться в ее руках, холодная испарина покрыла все его тело.

— Коди, проснись! Тебе надо проснуться, — встревожено шептала она.

Но он так и не проснулся. Выпалив: «Катапультируюсь!» — Коди затих, словно мертвый.

Квин встала, подняла полотенце и на негнущихся ногах двинулась в ванную. Смочив полотенце под струёй холодной воды, она умыла свое разгоряченное лицо и снова поспешила к постели. Сейчас, когда он затих, она уже не опасалась, что Уиттьерсы услышат его. На сегодняшнюю ночь его кошмар закончился.

Но ведь помимо этой ночи были и другие. И сколько еще впереди таких жутких ночей!

— Все прошло, — шептала она, вытирая его лицо и шею. — Сегодня тебе уже ничего не приснится… Спи… Спи спокойно.

Их разделяла холодная мокрая простыня, и на какое-то мгновение Квин захотелось отбросить ткань и погладить его широкую мускулистую грудь.

Однако здравый смысл возобладал. Она поднялась, положила мокрое полотенце на мраморную столешницу тумбочки и тихо вышла из комнаты.

В мгновение ока Коди проснулся. Он сразу почувствовал, что Квин стояла у кровати и слушала биение его сердца.

Когда она пришла к нему в комнату? Как долго находилась здесь?

Память возвратила тихий голос и нежные прикосновения, потом что-то холодное, что потушило жар, вызванный его падением. Повернув голову, он увидел полотенце на прикроватной тумбочке и понял, что эта ночь отличалась от всех прочих. Видимо, в самый разгар кошмара Квин Хьюстон вошла к нему в комнату и приняла на себя часть его боли.

Он всегда просыпался дрожащим и слабым, все еще под впечатлением кошмаров. Благодаря ей сегодня в его душе каким-то странным образом поселился покой.

Он смотрел на закрытую дверь, пытаясь понять, что же произошло. Где-то посреди ночи она незаметно появилась в его комнате. Она была такой внимательной и нежной, что оставалось только жалеть, что он не проснулся чуть раньше и она ускользнула. Квин Хьюстон уже вошла в его жизнь, когда стала заботиться о его сыновьях, сейчас, же она вошла в его сердце.

— Господи, леди, — шептал он в темноте, — мне надо от тебя гораздо больше, чем ты готова дать.

С этими словами он перевернулся на живот, стараясь не обращать внимания на неожиданно отвердевший и пульсирующий член.

Методично и с большим искусством она наносила макияж, оттеняя каждую выигрышную черточку, однако за слоем косметики нельзя было скрыть ее вечное недовольство или замаскировать морщины вокруг глаз и в уголках рта, образовавшиеся там от постоянной раздражительности.

— Все. — Горделиво взглянув в зеркало, она поправила высокую прическу валиком и воротничок темно-синего костюма.