Теперь я уже отчетливо слышу стук своего сердца, но он стал реже и как-то надсаднее, еще бы, ведь теперь оно «раскачивает» и твое.

Это как искусственное дыхание. И вот, самостоятельная искорка затеплилась в этом маленьком ледяном комочке.»Тук-тук, тук-тук» – уже легче стучится моему, а еще через минуту уже оба сердца в унисон гремят в моих ушах добрым паровым молотом: «Тук-тук!!! Тук-тук!!!»

Я чувствую, как теплеет у тебя в груди, как высоко вздымается она в первом глубоком вздохе, как чуть приоткрывается рот, и дрожат, как во сне, готовые подняться веки.

И я, надеясь встретить твой первый лучистый взгляд, спешу проснуться, открыть глаза, окунуться в это отчаянное море…

Листки, листки, листки. Рукопись передо мной. Пустая комната. Тапок посередине. Пишу-таки. Ну-ну.

Все правильно, стоит только что-то закончить, как ты теряешь это, а, впридачу, и частицу себя. А ты теперь там, где ты есть на самом деле. Ты проснешься и с удивлением будешь вспоминать странный сон, будто тебя, совсем голую кто-то внимательно осматривает, ощупывает. Было больно. Ты встанешь и впервые в жизни станешь ТАК разглядывать всю себя в зеркале. Очень даже ничего. Вот только эта противная родинка на груди.

Ты оденешься, соберешь дипломат, и, пройдя через капустный ад студенческой столовой на первом этаже, выйдешь на улицу и вольешься в общий поток, текущий к учебному корпусу. Ты торопишься, Элли, и даже представить себе не можешь, что появилась на свет только сегодня ночью. Что впереди тебя ждет Желтая Кирпичная Дорога, которая ведет в Изумрудный город. И все твои желания исполнятся. Так будет, ведь я написал так. А я – Бог.

Итак, центр мира создан. Вертись, Вселенная!

Чтобы взбодриться, я резко поднимаюсь. Из кармана вылетает:

– Лось…

Запускаю руку и извлекаю оттуда прямоугольный розовый предмет. Встряхиваю несколько раз.

– … тись… ная!.. – отзывается он и замолкает, хоть затрясись. Ну, все ясно.

А что, собственно?

– Бом-м-м… – неожиданно раздается заблудившийся раскат грома, словно аукционный гонг.

Продано!

КОРОЛЕВА БЕЛЫХ СЛОНИКОВ

«… Его сослуживцы уже привыкли, что я там все время торчу, считается, что я готовлюсь к поступлению. Во всяком случае, никто ни на что не намекает. Когда все уходят, мы остаемся одни и ведем разговоры обо всем на свете и еще целуемся. Почему-то я не стесняюсь его ни в чем…»

«… Ну что ж там ангелы поют такими злыми голосами?!»

«… Писатель: Я писатель.

Читатель: А, по-моему, ты г…о!

Писатель стоит несколько минут потрясенный этой новой идеей и падает замертво. Его выносят…»

Когда я валялся на больничной койке, с брюхом вспоротым здоровенным китайским ножом, а заплаканная Элька сидела рядом, я говорил: «Я еще напишу о нас книгу. Это будет эпохальный роман. Со счастливым финалом. Роман о Великой Любви. Читая его, девочки будут рыдать, а мальчики дрочить…» Возможно, так бы оно и было, но финал не удался, Великая Любовь не получилась, и за этот текст я взялся лишь десять лет спустя. И, похоже, вместо грандиозного романа это будет лишь небольшая повесть.

* * *

Часто, после того, как Эля звонила мне и говорила, что скоро приедет, я, сгорая от нетерпения, запирал кабинет и раскладывал на столе коллекцию ее фотографий. Их у меня было штук тридцать. Я рассматривал снимки, и это помогало мне дождаться ее, не свихнувшись. Она стучала в дверь кабинета, я открывал.