Яиц все нет. Ума не приложу, что еще пред? принять? Я обеспечил им приличный рацион и роскошный курятник. Я окружил их заботой и вниманием, но взамен ничего – они едва замечают мое существование. Я совершенно убит столь вопиющей неблагодарностью.

Недавно мы с Камиллой весьма болезненно поссорились. У меня потом дрожали руки, и я чуть не расплакался. Бог свидетель, я самый терпимый из людей, но ее неспособность бросить курить меня буквально бесит. А глядя на Экклз, эту невинную божью птаху, с сигаретой, свисающей из клюва, я испытал невыносимую боль.

Сейчас мы с Камиллой помирились, хотя я и отметил, что о целесообразности мелирования волос она советовалась не со мной, а с Лео – не самым подходящим советчиком по части куафюра. Его собственная шерсть вечно грязная и свалявшаяся, сколько бы я ни чесал его.

Дуэйн подумал, а вдруг кто‑то наблюдал, как он пишет стихи, уединившись в спальне, или играет на воображаемой гитаре перед зеркалом платяного шкафа. И покраснел, представив, за какими еще занятиями его могли застукать.

– Ну, это вряд ли возможно, Вайолет, – постаралась успокоить подругу королева, – ведь мы живем в республике. И в любом случае Гарри станет королем только через мой труп.

Вайолет водрузила распухшие лодыжки на обитую тканью скамеечку и расправила на бедрах синее платье в белый горошек. Королева отметила, что рыжие волосы подруги у корней предательски белеют.

– Через твой труп королем будет Чарльз, – уточнила дотошная Вайолет. – А если он попадет под автобус?

– Тогда, разумеется, королем станет Уильям.

– А если Уильям сверзится с лесов, – упорствовала Вайолет, – сломает шею и помрет?

– При таких маловероятных обстоятельствах королем будет Гарри, – вяло ответила королева. – Если, конечно, Уильям не успеет жениться и родить детей.

– Жениться? С какой радости? У него еще и подружки‑то нет.

Королева глубоко вздохнула, представив, как Гарри и его приятели в балахонах дуют пиво из жестянок на балконе Букингемского дворца и салютуют толпе «козой».

– Нужно найти Уильяму жену, – сказала она.

Разговор перекинулся на больные зубы королевы и на зубы вообще.

– Мне подарили вставные челюсти на день рождения, когда стукнуло двадцать один, – похвасталась Вайолет. – Мама с папой купили верхнюю чавку, а остальная родня скинулась на нижнюю.

Она скрежетнула на подругу фарфоровыми зубами.

– Врач‑то не хотел зубы мне рвать. Сказал, они идеальные, но папа ему в ответ: «Нет. Ей надо вырвать все зубы и поставить вставные челюсти. Потом она горя не будет знать с ними».

– Учинить такое зверство! – ужаснулась королева.

– Да папа был прав, – вскинулась Вайолет. – Мне в жизни тугонько пришлось, из– за денег, из‑за мужиков, из‑за нашего Барри, но я ни одного рабочего дня не потеряла и ни одной ночи не промучилась через зубы.

Королева на миг даже позавидовала Вайолет и ее искусственным челюстям. Последняя ночь выдалась гнусной, она промаялась до самого утра, мечтая о том, чтобы мистер Барвелл, королевским указом дантист ее величества, был по – прежнему под рукой. В какой бы точке мира ни находилась королева, при малейшей боли мистер Барвелл вылетал к ней королевским самолетом. А теперь, думала с горечью королева, у нее вообще нет никакого дантиста. Государственный зубник, мистер Пейтел, недавно сбежал из поселка Цветов, а замену ему не нашли.

– Я знаю женщину, которая вырвала сама себе зуб плоскогубцами, – сообщила Вайолет.