– От боли своей душевной, майор, – проворчал полковник, опуская глаза. – Это хорошо. Жизнь, она продолжается.

– Так точно, товарищ подполковник, – с мягкой улыбкой отозвался Макашов.

Начальник никогда после ухода Татьяны не заводил с ним душещипательных разговоров. Не ругал и не жалел особо. Просто не трогал его до поры до времени. Сегодняшнее утро счел для подчиненного пробуждением, возвращением к жизни.

– В общем, так, майор. Принимай пополнение. – Полковник держал в руках тонкую папку с личным делом. – У тебя ведь уволились сразу двое сотрудников, так?

– Так точно.

– Один на пенсию вышел. Второй на вольные хлеба. Денег мало ему тут, видишь ли, платят. Но я-то знаю, что ушел он из-за тебя. – Полковник глянул на Макашова исподлобья. – Жестко ты с ним будто обошелся.

Сергей молчал.

– Не давал мзду брать за переквалификацию дел. – В ответ на удивленно вскинутые глаза Сергея полковник хмыкнул. – Я все знаю, что творится в моем отделе, майор. Все! Потому и держать этого мздоимца не стал. Нам с тобой немного до пенсии осталось, и такие ушлепки нам не нужны. И никому не нужны. Потому и держать его не стал. И наверх доложил, что у парня проблемы со здоровьем. Хотя проблемы у него с головой. Н-да… Двоих, конечно, я тебе обещать не могу. Но вот одного сотрудника тебе выбил. Переманил, так сказать. Должен тебе подойти по всем параметрам. Опыт. Характер. Хватка. Интуиция. Всего навалом. Пользуйся…

Майор Макашов тут же подумал, что человека, которого переманил полковник, будут готовить на его место. Ему до пенсии, так сказать, два понедельника, а преемника нет. Но полковник, угадав его мысли, замотал головой.

– Нет и еще раз нет. С жильем у человека проблемы после развода, а у нас квартира ведомственная освободилась. Вот и сошлись наши интересы. А тебя я отпускать не собираюсь, майор. Да и сам пока послужу. Все, ступай, знакомься.

Пока он шел к своему кабинету, думал, что со своей болячкой совсем перестал следить за содержимым «кофейной» тумбочки. Так они в отделе называли место, где хранились запасы кофе, сахара, чая, крекеров или безвкусных хлебцев. После увольнения коллег по отделу он туда даже не заглядывал. Не пил ни чай, ни кофе. Не хотелось. Воды мог из графина налить в стакан, и всё. Сейчас бы кофеек не помешал. Под разговор с новеньким.

Дверь его кабинета распахнулась прямо перед его носом, и оттуда выскочил следак Володин – известный бабник.

– Петрович, ну, блин, тебе подфартило! – протянул он, восторженно закатывая глаза и выставляя два оттопыренных больших пальца. – С тебя простава!

И умчался, чему-то хмыкая.

Вот сразу заныла душа у Макашова. Еще не входя в кабинет, почувствовал какой-то подвох. Не мог Володин восторгаться мужиком. Ни за что не мог. Неужели полковник ему в отдел бабу подсунул?! Он же…

Да он уволится тогда сразу, и всё! Ему сопли вытирать некогда. И падающих в обморок барышень ловить недосуг, когда на разложившийся труп выедут. Бабам, то есть, пардон, женщинам в его отделе не место. И точка! Пусть вон Володин ее себе забирает, раз в таком восторге.

– Добрый день, – буркнул Сергей, входя в кабинет. – Майор Макашов. Сергей Петрович.

Высокая, худая. В темных свободных брюках, черных ботинках на тонкой подошве, водолазка серая. Она стояла возле окна, спиной к двери, когда он вошел. И не поспешила повернуться, что-то делала на подоконнике.

– Добрый день, майор. Капитан Янсонс. Эвелина Янсонс, – уточнила она с легким акцентом. – Можно – Эва. Так проще, короче, удобнее.

Она повернулась, и он неожиданно понял Володина, восхищенно закатывающего глаза после знакомства с капитаном Янсонс.