Солнечный день сменили ранние сумерки, близился закат. Розали решила поспешить, чтобы полюбоваться на него с веранды. Она заранее решила, как оденется. Умом она понимала, что соблазнения с ее стороны не потребуется, но решила с помощью своего наряда дать понять Адаму, что не возражает против того, чтобы быть соблазненной. Она не сомневалась, что Адам Кэйзелл большой специалист по части расшифровки подобных сигналов.

Розали не могла сдержать дрожь, о происхождении которой старалась не задумываться, застегивая на талии юбку с запахом. Никаких трусиков, чтобы облегчить доступ к телу. Чем скорее все произойдет, тем меньше вероятность, что в последний момент решимость изменит ей.

Коротенький топ с воротником-хомутиком завязывался на спине, оставляя открытыми полоску живота и загорелые плечи. Никакого бюстгальтера. Тонкая ткань зеленовато-коричневой расцветки не подчеркивала, но и не оставляла сомнений в том, что под ней ничего нет. Розали было странно рассматривать одежду как средство подчеркнуть доступность — она всегда считала, что одежда предназначена для того, чтобы прикрываться, скрывать тело, а не наоборот.

Проведя несколько раз щеткой по волосам, она оставила их распущенными, свободно ниспадающими до самой талии. Немного розовато-коричневой помады, чтобы сделать рот поярче, мазок зеленых теней на веки, чтобы подчеркнуть глубину глаз, — вот и весь макияж. Завершали наряд легкие сандалии, тонкие ремешки которых были украшены зелеными и коричневыми бусинками.

Выходя из своих апартаментов, Розали почувствовала, как участился ее пульс. Она шла по вымощенной дорожке навстречу своей судьбе, убеждая себя, что рано или поздно должна была бы решиться на этот шаг. Рибел всегда напоминала ей, что она женщина, но только Адам Кэйзелл помог ей осознать этот факт, разбудил крепко спящую сексуальность, которая немедленно потребовала удовлетворения. Ей следует подавить все свои страхи и сомнения. Вся ее взрослая жизнь была подчинена единственной цели — помогать детям, отчаянно нуждающимся в помощи и заботе. Но этой ночью она намерена сделать кое-что и для себя.

Правильно или неправильно то, что она собирается сделать, покажет время. У нее будет много времени, чтобы подумать об этом потом, но только потом… после…

— Я водила Розали в самый лучший магазин, чтобы она могла купить одежду, — заметила Кейт, — но она ничего не купила.

Адам улыбнулся своей взрослой и все-таки еще такой маленькой дочери, которая сосредоточенно листала журнал, купленный в городе.

— Она здесь не ради этого, — спокойно ответил он.

— Как здорово, что она не вьется вокруг тебя, как… назойливая муха.

Мы уже говорили с тобой о том, что Розали Джеймс не похожа на других, — напомнил Адам. Девочка нахмурилась.

— Мне кажется, ты слишком расслабился. Если ты хочешь, чтобы она стала твоей… подругой, тебе следует дать ей понять это.

— Она знает об этом, детка. Просто я оставляю выбор за ней. И я приму любое ее решение, иначе она в ту же минуту улетит с Тортолы.

Было немного странно разговаривать подобным образом с тринадцатилетней дочерью, но Адаму очень нравились то взаимопонимание и та честность, которых им удалось достичь в их отношениях. Не только Кейт, но и сам Адам перестал чувствовать себя одиноким. Теперь самое главное, чтобы Розали почувствовала себя своей в их маленькой компании, стала ее частью.

— Иногда людей нужно подталкивать к правильному выбору, — с мудростью долгих тринадцати лет изрекла Кейт.

— Только если они не возражают, — предостерег Адам.

— Она бы не приехала, если бы не хотела, чтобы ее подтолкнули. После ужина я исчезну — посмотрю телевизор или почитаю в своей спальне.