— Этого, конечно, недостаточно.

— Я тоже так считаю. Поговори с ней, Розали, хорошо?

Розали кивнула, подумав о превратностях судьбы: девочка, на столе которой могут оказаться любые деликатесы, стоит ей пожелать, предпочитает морить себя голодом, а множество голодных детей ищут хоть что-нибудь съедобное в мусорных баках.

— Ты разговаривал об этом с ее матерью, Адам?

— Обязательно поговорю. Я ведь сам заметил это только во время нашего отдыха. Но, зная Сару, я боюсь, что она лишь отругает ее, ничего не посоветовав и не предложив. Мне кажется, Кейт в большей степени прислушается к твоим словам.

— Хорошо. Я обязательно поговорю с ней.

— Спасибо. Обычно после завтрака я пару часов работаю, так что у вас будет время.

Розали покачала головой.

— Все предусмотрел, да? — с улыбкой спросила она.

Адам улыбнулся в ответ.

— Я рад тому, что ты здесь, — с искренней теплотой сказал он.

Розали вдруг почувствовала то же самое, и дело было вовсе не в сексуальном влечении. Их разговор о проблемах Кейт показал ей, что он ценит и уважает ее как человека, как друга. Она устыдилась своих подозрений в том, что Адам использовал дочь, чтобы заманить ее на Тортолу. В конце концов, она сама спровоцировала то, что случилось этой ночью. Скорее всего, приглашая ее на прогулку по саду, Адам намеревался побеседовать с ней о дочери, в то время как сама она ни о чем думать не могла, кроме как получить от Адама то, что она вознамерилась получить во что бы то ни стало.

Розали стало стыдно, когда она вспомнила свои слова о том, что они могут быть любовниками, но не друзьями. И несмотря на ее категорическое заявление о том, что она не хочет никаких связывающих их уз, кроме одной ночи секса, Адам проявил себя очень щедрым и заботливым любовником. Покинуть Тортолу сегодня — эгоистично и нечестно по отношению и к Адаму, и к Кейт. Нет, сегодня она никак не может уехать.

— Надеюсь, что наш разговор пойдет ей на пользу, — с сердечной искренностью сказала Розали.

— Бекон и яйца будут через пять минут! — возвестила Кейт, вернувшись на веранду. — Твой бекон я попросила подсушить в микроволновке, Розали. Он будет вкусным и хрустящим, и никакого жира. Нас этому научила одна девчонка в школе…

— В Америке это обычное дело, — с улыбкой заметила Розали, решив использовать этот шанс, чтобы поговорить с девочкой о здоровом питании.

Во всяком случае, сегодня Розали не уедет.

Он наблюдал за тем, как она беседует с его дочерью — весь ее вид выражал неподдельную заинтересованность. Розали задавала вопросы о ее школьных друзьях, о том, чем их кормят в школе, о ее кулинарных пристрастиях, о том, какое внимание девочки уделяют моде. Адам понял, что она собирает информацию, но делает это исподволь, с дружелюбным участием, потому что ей… не все равно. На самом деле не все равно. В ее заботе о его дочери не было притворства.

Он наблюдал за Розали, борясь с желанием окликнуть ее и сказать: «Эй, я тоже здесь. Обрати внимание и на меня!» Но он знал, что не должен делать это, не должен пугать, а наоборот, должен сделать так, чтобы она расслабилась и перестала бояться, что их отношения могут стать более близкими и прочными. Внутренний инстинкт подсказывал Адаму: он должен позволить ей считать, что она полностью контролирует ситуацию.

Но как бы то ни было, сегодня ночью она снова будет принадлежать ему.

Адам улыбнулся про себя. Он прекрасно понимал, что ни один из них не в состоянии контролировать то влечение, которое они испытывают друг к другу. Разница состояла лишь в том, что его оно не пугало, а Розали — пугало.