Он повернулся с мрачным взглядом и прошел к возвышению, где она сидела под деревом. Его ладонь полезла в мешочек на поясе, он вытащил изогнутый кусочек меди. Стараясь как можно меньше задевать ее железные рукавицы, он вставил палочку в отверстие и развернул.

Айлет охнула, железные оковы раскрылись, и рукавицы упали. Ее ладони были в мелких ранках, кровоточили. Но она не видела и не ощущала этого, а была рада размять пальцы и покрутить запястья.

Фендрель стал подниматься.

— Постой, — быстро сказала она. — А это? — она загремела железными оковами у запястий и цепью в шесть дюймах между ними.

Он пронзил ее таким ядовитым взглядом, что Айлет боялась, что он вернет рукавицы и бросит ее. Но он обернул краем плаща железные рукавицы и без слов, не взглянув на нее, встал и отошел. Он сунул рукавицы в руки опешившей венатрикс и прорычал:

— Вооружись ядом Дикаря. Если от нее будут проблемы, сбей ее и надень это. Но сохрани ее живой.

Венатрикс смогла отсалютовать доминусу, придерживая при этом железные рукавицы. Он ответил тем же и пошел по склону холма к дороге, где ждали другие эвандерианцы.

Айлет плюнула ему вслед. Глупый и бесполезный поступок, но так ей стало лучше. Она повернула голову в стороны, выглядывая из-под веток, увидела, как Фендрель забрался на лошадь и поехал к деревне Камон.

Один из всадников задержался. Он поднял взгляд, посмотрел туда, где остались Айлет и венатрикс. Айлет отсюда видела только квадратное лицо Кефана, искаженное тревогой.

Она стиснула зубы и закрыла сердце. Он мог выглядеть, как хотел, но он выбрал свою сторону. Он помогал венатору-доминусу и Ордену. Это делало его ее врагом. Айлет прислонилась спиной к стволу дерева, подтянула колени и опустила на них локти, чтобы скованные ладони висели между ними.

Радость свободы от рукавиц прошла, и она поежилась от вида ран. Глядя на них, она ощущала себя хуже, так что старалась смотреть на что-нибудь другое — на ветки над головой, на дорогу, на рыжую хвою, на которой сидела. Наконец, она решила следить за венатрикс, охраняющей ее. Женщина встала в паре ярдов от нее, видела дорогу, но еще могла выстрелить в Айлет, если та сделает неверное движение. Пока они оставались на месте, их не видели путники с дороги.

Но можно было заметить теневым зрением. Любой захваченный тенью смог бы уловить мерцание их душ за ветками.

Венатрикс проводила товарищей-эвандерианцев взглядом. После этого она не повернулась к Айлет. Они не говорили. Айлет не слышала имя женщины. Она выглядела мрачно, а на лице было столько веснушек, что среди них почти не было видно бледной кожи. Айлет не ощущала вид ее тени, но ощущала магию внутри женщины. Опасную активную магию, сдерживаемую только чаропеснями.

Айлет прислонила голову к стволу и глубоко вдохнула. Она закрыла глаза и позволила миру вокруг нее растаять — холодный воздух щипал ее за щеки, пахло осенней гнилью, ладони болели, от железа на запястьях тошнило. Она прошла в свой разум. Сосновый лес был полон красных глаз, тени были темнее, чем раньше. Словно ее разум скрывал от нее тайны.

Айлет обрела облик человека, прижала ладони ко рту рупором и закричала:

— Ларанта! — ее голос разнесся по лесу дважды и растаял. — Ларанта! — повторила она. — Ко мне!

Ответа не было.

Айлет выругалась. Проклятые железные оковы. От них боли было меньше, чем от рукавиц, но железо на ее коже прогоняло Ларанту глубже в ее душу. Если тень поднимется выше, она ощутит боль хуже, чем испытывала Айлет, эта боль была за пределами физических ощущений.

Она должна была оставить тень в покое, позволить ей прятаться. Но без силы Ларанты Айлет была беспомощна.