Коридор, выложенный неотесанным брусом, вмиг наполнился торопливыми слугами. Пойдя вместе со всеми, Росс очутился в общих смежных покоях, где толпились оруженосцы, менестрели, стражники, лорды с женами и монашки. Он продолжал двигаться вперед, энергично работая локтями и стараясь прикрывать ноющую рану.

Снова Трилборна он заприметил уже в холле — квадратной комнате, где паркет визгливо скрипел от каждого шага, а гобелены колыхались от постоянных сквозняков. Троица злоумышленников во главе с Трилборном отделилась от общего потока и прошмыгнула в соседнюю комнату. Оттуда можно было войти в несколько кабинетов. Росс проследовал за Трилборном и его спутниками, стараясь не попадать в их поле зрения и не сводить глаз с серебряного блеска цепочек. Вплотную он приблизился только тогда, когда они исчезли за дверью в конце анфилады.

Его опередил какой-то человек, лицо которого скрывал черный капюшон. Человек проскользнул впереди Шотландца и успел придержать увесистую дверь, прежде чем та захлопнулась. Лица таинственного человека Росс не видел, но под капюшоном явно скрывался массивный головной убор, и потому он предположил, что это женщина. Пятно света, отброшенное горящим на треноге фитильком, выхватило вышивку на бархатном плаще. Это был символ вдовствующей королевы, Елизаветы Вудвил, жены покойного Эдуарда Четвертого и тещи Генриха.

Поговаривали, что Елизавета Вудвил презирала своего зятя, называла его узурпатором и плебеем, унаследовавшим голубую кровь только от матери, да и то совсем немного. В чем-то она была права: линия Генриха шла от третьего сына Эдуарда Третьего, Джона Гонта, и его любовницы Кэтрин Суинфорд. Джон Гонт женился на Кэтрин, когда ему это позволили, и их потомки были признаны законнорожденными высочайшим королевским указом, но с точки зрения Йорков все это не имело никакого значения. Взойти на престол Генриху помогло лишь устранение прочих претендентов из рода Ланкастеров во время междоусобицы, которую назвали войной Алой и Белой розы.

Казалось бы, подумал Росс, почему вдовствующей королеве не проникнуться участием к Генриху? Она ведь не была членом правящей семьи. Вот только ее брак с Эдуардом Четвертым был признан недействительным по приказу его брата, Ричарда, а общие их дети, таким образом, лишились всяких прав. Эдуард, как оказалось, подписал брачный договор с другой дамой, перед тем как жениться на Елизавете Вудвил.

Похоже, вдова благоволила Йоркам скорее из меркантильных соображений, чем по велению сердца. Покуда страной правил Эдуард, вся ее семья владела обширными землями и постройками. Ричард же после смерти брата отобрал у них почти все. Йоркский режим мог сулить им восстановление в имущественных правах.

О чем бы Трилборн сейчас ни беседовал с этой царственной особой, Генрих Седьмой от их совместных планов наверняка не выигрывал. Вполне возможно, что они вступили в преступный сговор.

— Вы разве не идете на мессу?

Росс был настолько поглощен созерцанием запертой двери, что не заметил приближения леди Кэтрин. Выражение его лица было весьма свирепым, ибо все три дамы — Кейт, ее сестра и их служанка — замерли как вкопанные.

— Иду, — буркнул он. — Через минуту-другую.

— Если замешкаетесь, вам придется стоять, — сказала Маргарет.

— Потерплю.

Кейт внимательно посмотрела в каменное лицо Шотландца.

— Вы же только-только пошли на поправку. И выглядите, признаться, неважно. Что вы…

— Не сейчас, — отмахнулся Росс.

Она недовольно покосилась на запертую дверь. Маргарет хотела произнести что-то еще, но Кейт жестом велела ей замолчать.

— Хорошо, — сказала она. — Потом поговорим.

Это прозвучало скорее как угроза, нежели как обещание.