— Крессида, нас ждут тяжелые времена. Я не хочу, чтобы ты понесла…

Теперь и ее синие глаза распахнулись.

— Вы хотите сказать, у меня может быть ребенок? Но я всей душой желаю дать вам наследника, Мартин! Это мой долг.

Он вздохнул.

— Потом, Крессида. Когда жизнь станет спокойнее. — Он опять отвел глаза в сторону. — Думаю, лучше бы тебе с полгода пожить как можно дальше от столицы.

Она едва удержалась от протестующего возгласа. Этого она и боялась — жить вдали от Мартина теперь, когда они только-только начали лучше понимать друг друга… любить друг друга… И вот, из-за того, что она так глупо и наивно себя повела, ее удаляют от двора, от мужа. Это было жестокое наказание.

— Я мешаю вам… — Она с трудом подавила слезы. — Я понимаю.

— Нет, ты не понимаешь. — От волнения его голос звучал сдавленно. — Если бы дело было только в этом, мы могли бы оставаться здесь… вместе… Но впереди тяжелые дни, опасные дни, и я хочу, чтобы ты была как можно дальше отсюда.

Теперь она испугалась.

— Ваша жизнь в опасности? Но если так, я должна быть с вами рядом.

— Крессида, возможно, жизнь всех нас в опасности. Шпионы Тюдора рыщут повсюду. Доброе имя короля порочат. Народ одурманивают лживыми сплетнями, рассказывают всякие небылицы о смерти королевы. Самое подходящее время для Тюдора, чтобы выступить. И он его не упустит. Он не захочет ждать еще год.

— Вы полагаете, он вторгнется в Англию? — спросила Крессида с сомнением.

— Думаю, это произойдет… уже летом. Король тоже знает это… но сейчас, отдавшись своему горю, боюсь, не так встревожен, как бы следовало. Тебе нужно быть подальше от Лондона. И твоему отцу тоже.

Последние слова прозвучали как констатация факта, и Крессида опять задохнулась.

Сэр Дэниел — уэльский барон, а многие уэльские лорды подозреваются в симпатиях к Тюдорам…

У нее сжалось сердце от страха; она молча кивнула головой… И все-таки она постарается повременить с отъездом! Да, ее родители должны уехать, но она всеми способами попробует убедить Мартина, чтобы он разрешил ей остаться с ним. Сейчас для такого разговора не время, но она дождется удобного случая…

Чуть позже она стояла у окна, смотрела, как муж уезжает, и знала, что совсем скоро ему придется стоять рядом со своим сюзереном на том унизительном действе в рыцарском зале Сент-Джона… Она с трудом проглотила горький ком в горле, понимая, что и сама отчасти повинна в том, что это стало необходимо.

Последующие дни тянулись долго и нудно, двор пребывал в трауре, и для нее там не находилось места, и не видно было конца этим долгим часам, которые предстояло ей провести в одиночестве. Она решила лучше ознакомиться с домом и с тем, как ведется хозяйство; однажды утром в сопровождении мастера Ролингса она отправилась в инспекционный обход. Встреча с Джеком Уэйнрайтом на кухне прошла без особого замешательства с той и с другой стороны — к тому же быстрый взгляд, брошенный ею в сторону вертела, обнаружил, что Уот Форрестер вернулся к своим обязанностям.

В это трудное время, когда Мартин подолгу отсутствовал, Крессида была особенно благодарна Алисе за ее дружбу, а юному Филиппу Кентону, которого Мартин определил прислуживать ей, — за его усердие и внимательность.

Однажды, дня через три после похорон королевы, мастер Ролингс доложил своей хозяйке, что к ней прибыл с визитом ее отец. Крессида встала и, когда дворецкий ввел сэра Дэниела в зимнюю гостиную, радостно протянула руки ему навстречу.

— Отец, как я счастлива видеть вас! Ведь вы собираетесь вот-вот отправиться в Греттон, и я боялась, что буду в Вестминстере, когда вы заглянете попрощаться со мной.