Внизу, под надежным укрытием из веток, раздались голоса. Склонив голову, Розамунда прислушалась. Кажется, Томас вернулся из путешествия. Брат не имел обыкновения заранее предупреждать, когда приедет, так что удивляться не стоило. Да и гостей привозил нередко. Сейчас второй голос казался незнакомым. Посетителей в Скэдбери бывало много: некоторых можно было с уверенностью назвать друзьями, другие с трудом поддавались точному определению. Эти люди старались держаться в тени, редко снисходили до взгляда или кивка и никогда не разговаривали. Приезжали и уезжали, когда заблагорассудится, и непременно уединялись с Томасом в кабинете. Розамунда давно научилась не обращать на них внимания, тем более что дорожила одиночеством.

Голоса приближались, и она внимательно посмотрела сквозь листву. Наблюдать сверху, из укрытия, за шагавшими по аллее мужчинами оказалось невероятно интересно. Вот они остановились, повернулись друг к другу и внезапно замолчали. Кажется, пришла пора заявить о своем присутствии.

Но Розамунда, словно завороженная, наблюдала, как двое взялись за руки и, прильнув друг к другу, принялись страстно целоваться. О, если бы можно было оказаться где угодно, только не здесь, на яблоне! Момент упущен, показываться поздно. Оставалось лишь молиться, чтобы Томас никогда не узнал, что сестра подглядывала. В обычной жизни брат вел себя с младшей сестрой по-дружески просто, беззаботно и обходительно, но, как правило, вниманием не баловал. Такое положение устраивало обоих. Однако сердить его не стоило - гневался Томас бурно, - а потому Розамунде вовсе не хотелось испытать на себе неизбежную в данном случае ярость.

Оставалось лишь затаиться и наблюдать. Не размыкая объятий, мужчины отошли с дорожки. Незнакомец прислонился спиной к дереву, а Томас прижался к нему. Вот они соскользнули по стволу и опустились на молодую изумрудную траву. Теперь их не было видно, зато слышно было отлично. О, жизнь в деревне дарила богатые возможности! Розамунда успела наслушаться самых разных разговоров, а потому представляла, что происходит внизу, хотя и не понимала технической стороны любви двух мужчин. Неожиданно брат застонал, словно от боли, и невольная свидетельница зажала рот рукой. Стоны сменились негромкими вскриками, а потом наступила тишина.

Спустя минуту, которая растянулась на целую вечность, послышался шепот, раздались смешки и шорох. Слов разобрать не удавалось, но в невнятном бормотании звучало умиротворенное довольство. Наконец Томас произнес своим обычным голосом:

- Кстати, Кит, если во время долгих каникул тебе понадобятся деньги, поговори с моим кузеном. Такие, как ты, ему всегда нужны.

Томас поднялся и со смехом протянул руку темноволосому молодому человеку, которого Розамунда видела впервые. Очевидно, это и был Кит. Незнакомец поднялся, затянул пояс на панталонах, старательно отряхнулся. Одет он был бедно: рубашка потеряла цвет от старости, черные штаны протерлись, потрепанный плащ порыжел. Странного друга выбрал неизменно элегантный брат. Что ж, Томас нередко появлялся в неожиданных компаниях.

Розамунда уже с трудом сидела на толстой ветке. Спина затекла, шея горела, как будто по ней ползали муравьи, ноги онемели от долгой неподвижности. И все же она терпела, едва дыша, чтобы не привлечь внимания неловким движением или нечаянным звуком. Ажурные листья и эфемерные цветы - плохая защита. К счастью, те двое, что все еще стояли под деревом, были слишком увлечены друг другом, чтобы смотреть по сторонам. Наконец они повернулись, и пошли по аллее к лужайке и дальше, к массивному каменному дому с черепичной крышей.

Розамунда нетерпеливо бросила вниз грифельную доску и мел и, уцепившись за ветку, наконец-то спрыгнула с яблони. Нырнула в глубину сада и с наслаждением бросилась на мягкую траву. Немного отдохнув, старательно расправила юбки, подобрала рисовальные принадлежности и медленно побрела домой.

Вошла она с черного хода и по узкому коридору с каменным полом, отделявшему территорию слуг от парадных комнат, направилась в холл.