— Королева-то оказалась, — говорили они, — не намного лучше Бесси Краффорд.

Мария ничего не могла ни сделать, ни сказать, чтобы переубедить людей по отношению к Босуэлу. Они видели в нем только совратителя, развратника да убийцу, но никак не будущего короля…

В ночь накануне свадьбы на ворота дворца повесили плакат. Он гласил:

«Mense malas Maio nubre vugus ai».

Однако майским утром в присутствии Хантлея, Глеймиса, Флеминг, Ливингстонов и многих других в церкви Холируда Мария обвенчалась с Босуэлом.

Но где же то блаженство, которого она искала? Босуэл никогда ни в чем не притворялся… И вот сейчас времени на нежности у него не было; ему нужно было удержаться на той высоте, куда вознесся. По всей стране знать открыто выражала свое недовольство им. И он приготовился к бою… Он ведь любитель подраться, а уж за корону Шотландии — тем более…

А Мария тем временем начала наконец понимать, какое зло она сотворила своими же руками. Она вышла замуж за возлюбленного с репутацией совратителя… Она унизила весь королевский род, а ведь это — грех вообще непростительный…

Вся французская родня, казалось, была просто в шоке. Екатерина Медичи на людях заявила, что так потрясена и расстроена, что у нее даже и слов-то никаких не находится… А в частных разговорах было видно, до чего же она довольна происходящим в Шотландии. Филипп Испанский ответил на все презрительным молчанием. А вот Елизавета Английская, с одной стороны, радовалась, а с другой, была действительно страшно потрясена тем, что Мария продала честь короны и саму себя… Елизавета все время вспоминала, как сама была в точно такой же ситуации, но, хвала Господу, у нее хватило мудрости вовремя остановиться.

А в Марии продолжали кипеть страсти. Теперь ей не давала покоя холодность Босуэла. Для него она оказалась просто женщиной с короной. А сейчас эта корона в его руках, а он достиг того, о чем мечтал. Ах, если бы только Мария смогла разлюбить его… Тогда ведь и страданий было бы меньше… Но сделать такое было не в ее власти, его равнодушие лишь раздувало тот огонь, что горел в ее сердце…

В последнее время он частенько надолго оставлял ее, и она была абсолютно уверена, что он ездит к Джин. Бывало, бессонными ночами она лежала в постели, представляя их вместе…

Однажды по возвращении она учинила ему допрос, а он лишь рассмеялся в ответ, ни подтвердив, но и не опровергнув ее подозрения.

— Да как ты можешь заводить разговоры о Джин, когда вокруг нас страшная опасность?! — вскричал он. — Тебе известно, что наши враги объединяются против нас?

— Но ты ведь виделся с ней! Я просто уверена, что ты до сих пор воспринимаешь ее как жену!

— Точно, в ней есть кое-что, заставляющее меня воспринимать ее именно так… А ты всегда для меня была только любовницей.

Он действительно думал, как говорил, или это его извечная грубость? — Ответа Мария не знала.

Бессонница совершенно измучила ее. Ей все грезился призрак Дарнлея, насмехающегося над нею:

— Ну вот ты и поменяла мужей… Но неужели замена лучше того, что было?

Однажды, не в силах более терпеть его отчуждение, она оттолкнула его руки от себя, бросилась к дверям и, выбежав в коридор, стала звать Джейн Кеннеди, прося, чтобы та принесла нож.

— Нож, Мадам?! — с недоумением переспросила Джейн.

— Да… Я вырежу себе сердце… Я не могу так больше жить… Лучше умереть…

…Потом она бросилась на кровать и горько расплакалась.